Сравнительный анализ образа звезды в текстах А. А. Блока и И. Ф. Летова

Читая стихи, мы ставим блок своему сознанию!

Технология создания полых статуй, которые принято называть стихами, отработана и общедоступна как для авторов, так и для читателей. Есть некая мысль, которую нужно «донести», а поскольку «природой дан мне дар», скажу-ка я это в стихах, а вы, пожалуйста, отрефлексируйте. И всё бы ничего, «ведь это прекрасно!», проблема лишь в том, что эти стихотворные статуи уже «некуда ставить». Они занимают значительную часть нашего сознания, «пылятся» на полочках разума до момента очередного бестолкового использования (чаще всего это поиск «себя» в чужом тексте).

И начинается придумывание «любовей» и не просто так, а «чтоб как у Пушкина, Лермонтова, Блока». У последнего, как известно, самым обще-известно-любимым является цикл стихов «О Прекрасной даме». Что такое любовь рыцаря к Прекрасной даме? Это свод правил, которым нужно следовать, чтобы общество (и Вы сами) думало, что Вы влюблены. Все жертвоприношения цветов и подарков, сопли и «подвиги» мужчинам навязала эпоха Средневековья (подробнее об этом на живой статье). Такую любовь можно назвать вымышленной или надуманной (со всеми вытекающими последствиями). Далее нужно понимать, что качество стихотворения, смысл которого воспеть (или напичкать напыщенными фразами) образ, созданный воображением автора, на выходе (то есть конечный вариант) можно сравнить с нашпигованной ботексом и силиконом девицей. В самых пошлых вариантах это очень гадко, однако мы не будем опускаться до анализа рифмованных уродств. Предлагаю лишь сравнить концепт-образ звезды в поэзии и постпоэзии, на примере текстов Александра Блока и Егора Летова.

Сразу нужно оговориться, что в поэзии «звезда» - это штамп уже во времена Блока, такой же как «разбитое сердце». В постпоэзии «звезда» - это не «мёртвая болванка», из которой каждому новому автору можно сделать только конкретную деталь, отвечающую технологии производства этой детали с незначительной модификацией, а нематериальное живое существо, которое способствует интеллектуальному и духовному развитию автора и всех тех, кто может его, автора, понять, с ним сонастроиться.

Какова же звезда у Блока: вечерняя, невозмутимая, ясная. Если анализировать качество эпитетов, то чего-то стоящим из всех трёх можно назвать только за олицетворение «невозмутимая», остальные же просто описывают обстановку, не более, иной функции у них мы не найдём. У Летова звезда «крошечная, поздняя, милая, ручная». Без остального текста (т. к. текст очень плотный и представляет неделимое целое) эпитеты Летова не имеют достаточной силы, также их нельзя анализировать по отдельности, ибо здесь ряд однородных членов представляет собой катахрезу. Однако «хоровод» эпитетов целиком также представляет немалый интерес. Почему звезда поздняя? То ли она поздно появилась на небосводе, то ли поздно поспела. А разве звезда может поспеть? В мифе, созданном Летовым, может. Эпитет «милая» в ряду с остальными частями катахрезы как бы «удомашнивает» нашу звезду, не делая её, впрочем, приземлённой. Она как телёнок, которого ждали всей большой семьёй, а он оказался переношенным (это только один из вариантов осмысления). Эпитет «ручная» по отношению к звезде вроде бы совсем неприемлем, но это в поэзии, в мифе Летова её можно приласкать и любить не как какое-то красивое, но далёкое и поэтому почти вымышленное светило, а как реальное близкое, милое, почти родное существо.

Теперь посмотрим, как звезда проявляет себя у Блока. Она сначала «ждёт», потом «вступает» на ступени, всплывает, затем «переносит» себя на звездные пути и далее течёт с солнцем. Всё это внешне, возможно, очень красиво, но одноразово и довольно скучно, нет пищи для ума и сердца. Прочитал стихотворение и ничего не осталось. Автор повествует нам о том, как он сонный вдруг осознал, что юность проходит (уж очень оно вязкое, как сон). Почему мы это должны знать? Почему должны этим восхищаться? Ведь он мог просто сказать два слова: юность прошла. Зачем букли, рюшечки, помада и духи для слов? Это глупо и бессмысленно.

Что делает звезда у Летова? Она созревает. И тут как всегда открывается огромное количество путей для нашей умственной работы и работы чувства: звезда накапливает мудрость; или весь наш «домашний» мир планеты Земля созревает в одной точке – звезде на яблоневой ветке; или звезда приобщается к жизни на Земле и родилась на ветке, чтобы люди могли её приручить, в космосе всё-таки холодно и одиноко.

Нужно сказать ещё о парочке чисто технических моментов, отличающих поэзию и постпоэзию. Постпоэты достигли той самой полной свободы, о которой многие столетия так мечтали авторы всех направлений и школ, однако структура текста приобрела характер космологичности, или строгой упорядоченности. Поскольку слово в таком тексте имеет множество развивающихся смыслов, то оно является константой. Его нельзя заменить или поменять местами с другим словом. Так у Блока в самом начале могло бы быть: «Душа парила ввысь и там Звезду (мечту, любовь, Её) нашла» без изменения смысла, хотя этот образ централен. У Летова произвести замену невозможно, так как исчезнет первоначальная смысловая установка и произойдёт демифологизация (то есть волшебство мифа оставит текст). У Блока нет разницы «Вечерняя звезда (или Звезда вечерняя), безмолвствуя, ждала». У Летова от подобной замены потеряется ритм и, как следствие, скорость подачи.

В результате, «на выходе» нашего анализа мы имеем придуманный текст Блока, напыщенный, но бестолковый и две строчки Летова, в которых есть о чём поразмышлять, с чем сонастроиться, чтобы идти дальше по жизни осознанно, а не как «временнЫе черви».

Как на яблоне на ветке созревает звезда
Крошечная, поздняя, милая, ручная.

И. Ф. Летов.

Полный текст Летова:

Семь шагов.

Покачнулось небо под ногами
Полетела весть в далёкий край
Зацвела тревожными кругами
Грозовая даль, звёздная пыль.
Вольный кораблик, послушный поток
Семь озорных шагов за горизонт.

По следам заклятых добровольцев
В ледяную глубь высохших рек
В половодье выпитых колодцев
В леденцовый страх, в неведомый брод.

Долгая ночка-короткий денёк
Семь озорных шагов за горизонт.

Наказанный сынок не успел подрасти
Капризное весло отказалось грести
Упрямый парашют не раскрылся в свой срок
А залётный бумеранг посмел поверить в то,
Что, мол, обратной дороги нет,
Мол, обратной дороги нет !
Мол, обратной дороги нет !
Мол, обратной дороги нет !

Нет уж лучше ты послушай
Как впивается в ладони дождь
Слушай как по горлу пробегает мышь
Слушай как под сердцем возникает брешь
Как в желудке копошится зима
Как ползёт по позвоночнику землистый лишай
Как вливается в глазницы родниковый поток
Как настырный одуванчик раздирает асфальт
Как ржавеют втихомолку потаённые прозрачные двери.

Слушай как сквозь кожу прорастает рожь
Слушай как по горлу пробегает мышь
Слушай как в желудке пузырится смех
Слушай как спешит по гулким венам вдаль твоя сладкая радуга
Звонкая радуга
Как на яблоне на ветке созревает звезда
Крошечная, поздняя, милая, ручная

Слушай как блуждают по покинутым селеньям
Шальные хороводы деревянных невест.

Слушай как под сердцем колосится рожь.
Слушай как по горлу пробегает мышь
Слушай как в желудке распухает ночь
Как вонзается в ладонь стебелёк
Как лениво высыхает молоко на губах
Как ворочается в печени червивый клубок
Как шевелятся кузнечики в пустом янтаре
Погружаясь в изнурительное бегство в никуда из ниоткуда
Вот и хорошо вот и баиньки
Страшно безымянному заиньке
Под глазастыми заборами в удушливых потёмках
Своего замысловатого, сырого нутра.

Провалилось небо под ногами
Полетела весть в далекий край
Разразилась талыми кругами
Грозовая гладь, звёздная топь.

Вольный кораблик, послушный поток
Семь озорных шагов за горизонт
Семь ледяных мостов за горизонт
Семь проливных дождей за горизонт.