Школьная пьеса — или школа против пьесы

Хьюберт Б. Херринг в эссе «Иногда, второе место за домашнее задание» (16)) писал: «Как я слышал недавно, в сутках ученика средней школы все еще 24 часа. И в эти часы нужно втиснуть школу, домашнее задание, прогулки с друзьями, болтовню по телефону, тренировку по теннису, необходимый минимум сна и, возможно, несколько минут драгоценного времени, с неохотой потраченньхх на родителей.

Напоминает набитый до отказа школьный рюкзак. Школьная жизнь крутится, как жернов, иногда то тут, то там загорится искорка, — но, как правило, не более того.

Но что происходит, когда какая-нибудь огромная страсть врезается в это тесно забитое расписание, как шаровая молния? (Нет, я не говорю об отношениях «мальчики-девочки»; эта молния с другой планеты, нечто совсем иное.)

Это может быть любовь к танцам или к древнегреческому, футболу, к шахматам, на этой вершине умственных возможностей. Но, что бы это ни было, как позволить ей ярко гореть и не дать поглотить все, включая такие важные вещи, как уроки и сон?

Пусть поглощает, говорю я. …

Как часто современные перегруженные и недостимулированньхе ученики загораются чем-то, во что можно с головой — не говоря уже о сердцах и душах?

Такая вот шаровая молния недавно попала прямиком в наш дом, когда нашей дочери несказанно повезло заполучить главную роль в школьной постановке «Камелота», что вызвало обильные разрушения в нашем домашнем хозяйстве на несколько долгих изнурительных недель. …

«Я ни с чем не могу сравнить напряженность того времени, когда она репетировала свою ведущую роль в мюзикле. ... Когда она была в своей комнате, как бы уча биологию или историю, мы вдруг внезапно слышали напевы, доносившиеся из-за двери. Какие-то уроки так и не были сделаны. Какие-то оценки не были получены. Она даже пропустила серию своих любимых «Гилморских девчонок». (Теперь это называется жертвой ради искусства.) Когда репетиции стали чаще, она начала пропускать занятия по бальным танцам и забрасывать уроки игры на фортепиано…

Но триумф уик-енда, когда шел спектакль, стоил всего этого. Даже если бы ее оценки пострадали намного серьезнее — а они каким-то чудом не понесли особого урона — эмоциональный подъем, который она испытала, был бы все же гораздо важнее…

Если ее страеть к театру не угаснет, она выберет себе карьеру далеко не из легких, и мы ей об этом сказали. Но мы ни за что не станем теми родителями, которые борются с ветряными мельницами, настаивая на том, чтобы балерина от Бога пошла учиться в мединституг или на юрфак (то же, что запихивать юриста от Бога в балетные туфли).

Мы можем где-то слегка настоять, где-то вернуть ее на землю, проверить, не заброшен ли колледж. Но помимо этого, главное - страсть».

Источник подмастерьев: WOW-проекты (ретроспектива)

Говоря о бросающихся в глаза особенностях, Говард Гарднер расхваливает важность для эффективного образования «ученичества и проектов». Они — хлеб насущный «реальной» жизни, а особенно новой экономики. Будь это желание попасть на Олимпийские игры или в совет своей школы, или сделать что-нибудь экстраординарное с ИС-проектом, висящим над нами в отделе финансов.

Ученичество. Проекты. Эти явления определяют то, чему мы научились... и как применили это в важных для нас областях. Они оставляют на нас отпечаток. И формируют суть... Брэнда Вы. В конце концов, это IS-проект Жизнь-101. Особенно... жизнь в наше новое, выдающееся, неопределенное и неоднозначное время.

«Если мы хотим сформировать образование... завтрашнего дня, — пишет профессор Гарднер, — нам надо серьезно отнестись к урокам музея и отношениям ученик наставник... подумать о том, как музейная атмосфера, ученичество и увлекательные проекты могут пронизать образовательмую среду.»

Почему бы и нет?

Ответ очевиден: это трудно. Это требует... от учителей воображения... а от учеников веры в учителей. Требует политики «руки-прочь» со стороны министерского штата.

Гарднер также отмечает, что наука приобретает реальный смысл только в контексте активной работы над проектами. В «Недисциплинированном уме» он цитирует исследования МIТ и университета Джонса и Хопкинса, и подытоживает: «Студенты с высокими оценками по физике на уровне колледжа не могут решить слегка измененные элементарные задачи, отличные от тех, по которым они сдали экзамен».

Другими словами, процесс научных открытий и преподавание науки совершенно отличны друг от друга. Научные открытия — это… бесконечное исследование. Научное «преподавание», увы, слишком похоже на кормление «фактами» с ложечки. Джон Тейлор Гатто эхом вторит критике: «Со стороны таких уважаемых, как [Нобелевский лауреат] Ричард Фейнман, существует множество подтверждений тому, что научные открытия отрицательно соотносятся со школьными уроками физики».

_____________________________________

НАСКУЧИЛО В ШКОЛЕ

В своем романе «Думает» (17) Дэвид Лодж предлагает блестящий диалог между ученым-физином (Мессенджер) и профессором английсного (Хелен):

Мессенджер: Ум — это машина, но машина виртуальная. Система систем.

Хелен: Может быть, это вообще не система.

Мессенджер: О нет, так и есть. Если вы ученый, вы должны начинать с этого предположения.

Хелен: Полагаю, именно поэтому я бросила физику в шноле, как только смогла.

Мессенджер: Нет, мне ка жется, вы бросили ее, потому что вам скармливали её чай ными ложечнами скуки.

!

ЗАКОН ХУПЕРА

Мой учитель фиэики в 11-м классе, г-н Хупер, научил меня тому, что естественные науки — не просто собрание фактов, а образ жизни. Он пришел из промышленности, и был со-изобретателем одной из первых работавших систем автоматической коробки передач.

Я не помню, чтобы он хоть раз дал нам задание по учебнику. Вместо этого мы под его руководством занимались собственными проектами — а он возвращал нас обратным путем к «изобретению» вычислений.

_____________________________________

Краткий ответ: образовательные модели, которые работают

В духе истинного образования я сосредоточился здесь в основном на вопросах, а не на ответах. И все же будет справедливо спросить: на какие конкретные примеры образовательных инициатив можно было бы указать? Приходит на ум парочка случаев.

Во-первых, есть джон Тейлор Гатто, назвавший свой класс Школой-лабораторией. В одной из глав своей книги «Учителъ другого сорта» он передает авторские полномочия своему бывшему ученику, 13-летнему Джамалу Уотсону. Вот как Джамал выделил пять частей программы Школы-лаборатории:

1. Независимое исследование. Один день в неделю вне здания школы на изучение одной «большой идеи».

2. Ученичество/ассистирование. Кому угодно. Где угодно.

3. Общественно полезный труд. Один день в неделю.

4. Объединение с родителями, твоими или чьими-то еще. (Гатто называет это Программой работы в семейной команде.)

5. Чуток «стандартной» работы в классе.

Во-вторых, есть еще мой приятель Деннис Литтки, один из самых блестящих деятелей образования в Америке. Он творил чудеса образования раз шесть в своей жизни. Сегодня место его обитания — Меt School в Провиденсе, Роуд Айленд. Два принципа определяют работу школы: ОПИ (обучение по интересам) (18) и ОЧИ (обучение через интернатуру) (19). Оба противоречат стандартам ОПУ (обучение по указу). (20)

Школа Мет возникла в результате трансформации ранее типичной захудалой городской школы. Ученики в Мете работают над большими проектами, которые сами придумывают. Описывают и делают доклады о своих проектах одноклассникам и очень требовательным аутсайдерам. Находят эти проекты посредством интернатуры, которую сами должны заполучить. Первые выпускники этой программы интенсивной интернатуры покинули ее в 2000 году. Наилучшее мерило того, как преуспели дети (большая часть которых по любым стандартам считались «умственно отсталыми»): сто процентов из них поступили в колледж. «Когда они рассказывают о своих проектах, — говорит Литтки, — они кажутся приемной комиссии неотразимыми».

Быть учеником в Мете — занятие не для трусливых. Проекты и ученичество с целью самосовершенствования требуют многого. Как и регулярные отчеты по ним. В мире Денниса Литтки ответственность высока. Ответственность? Да, черт возьми! Дети Литткм должны объяснять — часто и понятно — чем они занимаются, почему, чему научились и почему это важно. Я воспользовался привилегией и провел немного времени с несколькими детьми. Они увлечены, знают, что делают, что нехарактерно для традиционно «образованных» учеников средней школы.

_____________________________________

!

КТО УЧИТ УЧИТЕЛЕЙ?

Педагогические факультеты, как говорит один мой друг, серьезно ими занимающийся, привлекают людей, которые «типично закрашивают картинки, не выходя за контуры». Печально. (Подобные заведения раньше назывались «нормальными школами» — как я понимаю, не без причин.) да, есть великие учителя и великие директора. Но у них не получается оказывать существенного влияния на систему в целом. В этом и заключается проблема. В частном секторе положение другое. Когда на сцену выходит «революционер»... какой-нибудь Делл, Швоб или Уол-Март... весь мир встает и провожает его взглядом... или потом жестоко раскаивается, что не сделал этого. В школьной же системе раскаиваются как раз «революционеры».

!

ОТСУТСТВИЕ ВЫБОРА

Я бы, однако, выбрал вариант А: давайте изменим систему школ. Резко. А начнем давайте с того, что назначим на ответственные посты радикалов. Если б это зависело от меня, я бы назначил Денниса Литтки, Джона Тейлора Гатто и Теда Сайзера заместителями министра образования. Потом я бы дал им задание привлечь к преподаванию как можно больше радикалов и чудаков.

Чудаки меняют мир! Чудаки-директора! Чудаки-учителя! Нужны чудаки! Срочно!

!