Дисциплины:

Глава четырнадцатая 3 страница

Патрос открыл глаза и, опершись слабеющей рукой на подушки, сел. Лицо господина было оплывшим и страшно бледным, вены на отекших руках вздулись. Хафид едва узнавал в угасающем старике своего прежнего господина. Минуло всего двенадцать дней с их последней встречи, а неизлечимая болезнь уже сделала свое страшное дело.

Патрос поднял руку и знаком показал Хафиду, что тот может сесть на край кровати. Когда юноша осторожно, стараясь не потревожить господина, робко присел, Патрос заговорил:

— Сын мой, у тебя было несколько дней, чтобы обдумать свою будущую судьбу. Скажи, столь же ты уверен в себе, что и прежде? Не покинула ли тебя мысль стать торговцем?

— Нет, — признался Хафид.

Патрос кивнул.

— Тогда, да будет так, — произнес он. — Я хотел провести больше времени с тобой, но, как видишь, планы мои меняются. Хоть ты и считаешь меня хорошим торговцем, способным заключить выгодную сделку, со смертью мне договориться не удалось. Я слышу, как она, словно злобная кошка, царапается в мою дверь. И она проскользнет в нее, для нее не существует запоров.

Надрывный кашель прервал речь Патроса. Пораженный ужасом, Хафид неподвижно сидел, с сочувствием глядя, как его господин жадно ловит ртом воздух. Наконец кашель прекратился, и Патрос слабо улыбнулся.

— Мои часы сочтены, поэтому давай сразу приступим к делу. Прежде всего, вытащи из-под кровати небольшой кедровый сундучок.

Хафид нагнулся и вытянул из-под кровати опутанный ремнями небольшой сундучок. Поставив его на постель, у ног Патроса, он снова сел не прежнее место.

Откашлявшись, старый торговец заговорил:

— Много лет тому назад, когда я выполнял работу, еще менее почетную, чем та, которой занят погонщик верблюдов, мне выпала честь спасти от неминуемой смерти путника с Востока, на которого напали бандиты. В то время я был очень силен, и справиться с нападавшими мне не составляло особого труда, поэтому я считал, что не совершил никакого подвига, а всего лишь выполнил свой долг. Однако прохожий настоял, чтобы я принял от него вознаграждение. Поскольку ни семьи, ни денег у меня не было, он взял меня с собой и привел в свой дом. Семья моего нового знакомого и его родственники приняли меня, как давнего доброго друга. Однажды, когда я уже вполне освоился со своей новой жизнью, он познакомил меня с содержимым этого сундучка. Внутри лежали десять пронумерованных кожаных свитков. В первом свитке была написана тайна познания, в остальных — секреты и принципы, необходимые для достижения успеха в торговле. Весь последующий год изо дня в день, под руководством своего наставника, я впитывал заложенную в свитках мудрость. Овладев тайной познания, раскрытой в первом свитке, я постепенно переходил к другим, и по мере изучения их, заповеди становились не только правилами поведения, но и частью моей жизни. В конце концов, они стали частью меня самого. Через некоторое время я получил сундучок, в котором находились десять свитков, а так же запечатанное письмо и кошелек с пятьюдесятью золотыми. Меня проводили в путь и сказали, что письмо я могу открыть только тогда, когда отойду от дома так далеко, что не буду видеть его. Тепло простившись со всей семьей, я отправился навстречу будущему, и честно выполняя свое обещание, распечатал письмо лишь когда вступил на дорогу, ведущую к Пальмире. В письме говорилось, что пятьюдесятью золотыми я могу распоряжаться по своему усмотрению, а все свои поступки согласовывать с усвоенными заповедями. Мне приказывалось также в будущем отдавать половину всего заработанного бедным и менее удачливым. Только кожаные свитки не разрешалось мне ни отдавать, ни давать читать кому-либо. Мне было приказано ждать условного знака, по которому я определю, кому мне следует передать сундучок со свитками.

— Я не понимаю вас, мой господин, — сказал Хафид, недоуменно пожимая плечами.

— Подожди, я все тебе объясню. Я жил в постоянном ожидании человека, который подаст мне условный знак. И все это время, применяя усвоенные знания, я увеличивал свое состояние. В конце концов я подумал, что ожидаемый мной человек не придет ко мне вовсе. Я бы и умер с этой уверенностью, если бы не твое посещение Вифлеема. И когда ты вернулся оттуда и над тобой сияла яркая звезда, меня впервые осенило — ты и есть тот человек, которому я должен передать свитки. Скажу честно, что некоторое время я сомневался в своей догадке, я не понимал значения происшедшего с тобой события, но теперь чувствую, что свитки обязан отдать именно тебе. И я не осмелюсь пренебречь волей богов. Особенно после рассказа о том, как ты пеленал младенца, я понял, участником каких великих событий ты стал, и окончательно убедился — ты и есть мой приемник. Тебе я и вручу это сокровище. Странно, но как только я окончательно понял это, я почувствовал, что жизненные силы начинают покидать меня. Дни мои сочтены, но я удивительно спокоен, ведь я нашел тебя.

Голос старого Патроса начал затихать, но, сжав хрупкие кулачки, он пересилил себя и, придвинувшись к Хафиду, продолжал:

— Слушай меня внимательно, сын мой, и запоминай, потому что у меня нет сил повторять сказанное.

Хафид почувствовал, как слезы подступают к глазам. Придвинувшись, он положил руки на плечи старого учителя.

Патрос с трудом говорил, задыхаясь в кашле.

— Передаю тебе этот сундучок и находящиеся в нем сокровища, но прежде ты должен принять некоторые условия. В ящичке находится кошелек со ста золотыми талантами. Эта сумма позволит тебе приобрести немного товара, чтобы начать собственное дело. Я мог бы одарить тебя несметными богатствами, но они сослужат тебе плохую службу. Ты должен сам добиться своего счастья, стать самым богатым и могущественным, величайшим торговцем в мире. Как видишь, я не забыл цели, к которой ты так страстно стремишься.

Говорить Патросу было трудно, он немного помолчал, затем снова продолжил:

— Немедленно собирайся в путь и отправляйся в Дамаск. Там ты найдешь широчайшее поле для применения знаний, содержащихся в свитках. Поселись, где сочтешь нужным, и только после этого разверни первый свиток. В нем ты найдешь тайные знания, которые помогут тебе постичь содержание других свитков. Читай его постоянно до тех пор, пока не поймешь смысл написанного. Только постигнув мудрость первого свитка, переходи к изучению следующего. По мере того как будешь читать свитки, ты сможешь продавать свой товар, который привезешь с собой. Соедини знания из свитков со своим личным опытом. Пройдет совсем немного времени, и ты увидишь, что чем больше свитков прочтешь, тем прибыльней станет твоя торговля. Итак, мое первое условие — поклянись, что будешь выполнять правила, содержащиеся в первом свитке.

— Клянусь, — проговорил Хафид.

— Хорошо, очень хорошо, — сказал Патрос. — Когда ты впитаешь в себя все тайны свитков, ты станешь очень богатым человеком, значительно богаче, чем я. — Заметив удивленный взгляд Хафида, Патрос добавил:

— Да, да, ты и не представляешь, какими сокровищами ты будешь владеть. И вот тебе мое второе условие: половину из всего, что ты заработаешь, отдавай тем, кому не удалось преуспеть. Клянись, что будешь отдавать половину своих прибылей бедным и несчастным.

— Клянусь, мой господин.

— А теперь — самое главное условие. Ты ни с кем не должен делиться знаниями, почерпнутыми из свитков. Придет день и ты увидишь знак подобно тому, что увидел я в звезде, освещавшей твой путь к каравану. А твой рассказ о случившемся в пещере полностью развеял мои сомнения. Тебе принесет знак человек, который и сам не будет подозревать о своей миссии. Ты же должен зорко смотреть и не пропустить его. Сердце твое укажет на того человека. Утвердившись разумом в правильности выбора, ты передашь пришедшему, кем бы он ни был — мужчиной или женщиной — и сундучок и его содержимое, так, как это делаю сейчас я. Отдавая их, ты тоже должен поставить те же три условия. В письме, переданном мне много лет назад, говорилось, что третий владелец сундучка, если захочет, может поделиться знаниями из свитков со всем миром. Таково третье условие. Обещаешь ли ты выполнить его?

— Обещаю, мой господин.

Патрос облегченно вздохнул, словно с плеч его свалилась непосильно тяжелая ноша. Слабо улыбнувшись, он взял в ладони лицо Хафида.

— Так бери же сундучок и сейчас же уходи. И пусть с тобой будет моя любовь и горячее пожелание добиться успеха. Я верю, что твоя любимая Лиша разделит с тобой твое счастливое будущее.

Хафид заплакал, но ему не было стыдно своих слез. Поклонившись, он взял ящичек и направился к выходу. У самой двери он вдруг остановился и, поставив на пол сундучок, повернулся. Его господин, сидя на кровати, смотрел вслед Хафиду.

— Если я тверд в своем стремлении, то никакое препятствие не остановит меня? — спросил Хафид.

Старый Патрос едва заметно улыбнулся и кивнул.

Затем он поднял слабеющую руку и помахал на прощанье Хафиду.

Глава седьмая

Через восточные ворота Хафид въехал на муле в окруженный высокой стеной Дамаск и направился по улице, называемой Прямой. Юноша был полон сомнений и трепета, шумный торговый город поразил его и наполнил сердце страхом. Одно дело — ходить с караваном, под защитой многочисленной охраны, другое дело — торговать одному, без советов мудрого Патроса. Купцы и зазывалы, бросались к Хафиду, тянули его в свои лавки. Уличные торговцы кричали один громче другого, наперебой совали под нос Хафиду свой товар, и это еще сильнее пугало юношу. Как ему тягаться с ними, в такой толпе, привыкшей выживать в жестоком торговом мире? Отталкивая назойливых торговцев, Хафид въехал на площадь, где располагался известный на весь мир базар Дамаска. Справа и слева от него тянулись бесконечные ряды лавок. Глаза разбегались от невероятной красоты золотых и серебряных украшений. Хафид проехал лавки кожевников и ткачей, торговцев коврами и благовониями. Каждый шаг давался его мулу с трудом, порой было совсем невозможно пробиться сквозь плотную толпу, собиравшуюся возле лавок. И отовсюду к Хафиду тянулись руки, они хватали его за одежды и тянули зайти, посмотреть, полюбоваться, купить. Крики торговцев перемежались с жалобными стонами нищих.

Вдали Хафид видел величественную гору Эрмон и, хотя стояло жаркое лето, вершина ее белела под толщей льда и снега. Казалось, гордая вершина с презрением снисходительного сборщика податей взирает на суету копошащихся у ее подножия людишек. Проехав еще немного, Хафид свернул с главной улицы на боковую и начал интересоваться у прохожих, где ему можно снять жилье. Расспрашивал он недолго и вскоре уже подъезжал к довольно чистенькому постоялому двору. Хозяин его, Антоний, отвел Хафиду одну из лучших комнат, взял плату за месяц вперед и повел в стойло мула, на котором приехал Хафид. Юноша выкупался в водах Дарады и вернулся в свое новое жилище.

Присев на коврик, он пододвинул к себе кедровый сундучок и начал распутывать перетягивающие его кожаные ремни. Крышка сундука легко открылась, и Хафид взял в руки кожаные свитки. Необыкновенное тепло шло от них, и на какое-то мгновение Хафиду показалось, что они живые. Он испугался и выпустил свитки из рук. Поднявшись, юноша подошел к зарешеченному окну и посмотрел на улицу. И хотя постоялый двор, в котором остановился Хафид, находился на почтительном расстоянии от базара, юноша явственно слышал разноголосый и разноязыкий шум торговцев и покупателей. Им снова овладели страх и сомнения. Хафид в глубине души уже начал немного жалеть, что так жадно стремился стать на путь торговли. Не переоценил ли он свои силы? В конце концов печальные мысли настолько одолели его, что Хафид, не в силах больше сдерживаться, прижался к стене и громко закричал:

— Какой же я дурак! Я возомнил себя торговцем. Да разве может им стать простой погонщик верблюдов, у меня нет ничего — ни опыта, ни смелости. Я боюсь даже проезжать мимо торговых рядов. Сегодня мои глаза видели сотни торговцев, каждый из которых легко побьет меня в умении продавать. Как мне только пришло в голову, что я могу сравниться с ними! Да, да, у меня есть смелость, энтузиазм и настойчивость, но этими же качествами, только в значительно большей степени, обладают все торговцы Дамаска! Нет, мне не выжить в этой неравной борьбе с ними. Только глупец или человек слишком самоуверенный может думать, что ему удастся найти здесь свое место. Патрос, мой дорогой Патрос, похоже, я снова не оправдал твоих надежд.

Хафид бросился на ковер и зарыдал, но постепенно рыдания его стихли и юноша заснул.

Когда он проснулся, было уже утро. Еще не открыв глаза, Хафид услышал чириканье. Приподнявшись, он оглядел комнату и не поверил своим глазам — в открытое окно влетела ласточка и пела, сидя на откинутой крышке кедрового сундучка, в котором лежали свитки. Хафид подбежал к окну — на росшей неподалеку раскидистой сикоморе сидели тысячи ласточек и веселым пением приветствовали наступающий день. Улыбаясь, Хафид смотрел на них. Вот одна из птичек вспорхнула с дерева и подлетела к окну, но, испугавшись Хафида, стремительно унеслась прочь. Юноша повернулся и снова посмотрел на ящичек. Пернатая гостья сидела все там же, склонив маленькую головку.

Хафид медленно подошел к ящичку и потянул руку. Птичка смело прыгнула ему на ладонь.

— Смотри-ка! Тысячи птиц сидят на дереве и даже боятся подлететь к окну, и только одна осмелилась залететь ко мне в комнату.

Птичка больно клюнула ладонь Хафида. Юноша подошел к столу, на котором лежал его узелок с хлебом и сыром. Развязав узелок, он отломил по кусочку того и другого. Птичка смело прыгнула на стол и начала клевать.

Задумавшись, Хафид снова подошел к окну и потрогал решетку. Ячейки ее были так малы, что юноша удивился — как ласточка вообще смогла залететь к нему в комнату? Внезапно он словно услышал тихий голос Патроса.

— Если ты тверд в своем стремлении, то никакое препятствие не остановит тебя.

Хафид повернулся, подошел к завещанному сундучку и вытащил оттуда свитки. Один из них был более потерт, чем остальные. Хафид развернул его. А остальные вернул на место. Присев, он начал читать, и в ту же секунду от его страха не осталось и следа. Когда Хафид оторвался и посмотрел на стол, ласточки уже не было. Только разбросанные по столу крошки хлеба и сыра свидетельствовали о странном визите маленькой смелой птички. Хафид перевел взгляд на свиток, заново перечитал первую строчку: “Свиток первый” и вновь принялся читать текст…

Глава восьмая

Свиток 1

Сегодня я начинаю новую жизнь.

Сегодня я срываю с себя прежнюю кожу, израненную и изрезанную поражениями, свойственными всякой посредственности. Сегодня я словно заново родился, а место моего рождения — виноградник, где каждый может рвать столько, сколько захочет. Сегодня я сорву виноград мудрости с самого высокого и красивого дерева, посаженного мудрейшими в моей профессии, теми, кто, поколение за поколением, приходили и уходили прежде меня. Сегодня я вкушу этот виноград мудрости, и вместе с ним в меня попадут семена успеха, и врата новой жизни раскроются предо мной. Тот путь, что я избрал, усыпан розами многочисленных возможностей, но они, в свою очередь, усеяны шипам разочарований, огорчений и даже жизней тех, кто не преуспел на этом пути. Дорогой, что я отправляюсь, уходили многие до меня, и из поверженных на ней можно сложить горы, перед которыми померкнут пирамиды. И все-таки я окажусь среди победителей, ибо в моих руках находится бесценная мудрость, которая поведет меня вперед. С ней я преодолею все преграды, пройду через безбрежные моря и океаны, достигну берегов удачи, которые еще вчера казались мне далекой мечтой. Ценой всех моих усилий станет не поражение, а победа. Отныне сама природа позаботится обо мне, тело мое не будет ведать боли, а душа — горечи поражений. Неудачи, как и боль, отныне отойдут от меня. То и другое я испытывал в своей прошлой жизни. Отныне я отвергаю их, я готов принять в себя мудрость и заповеди, которые выведут меня из мрака к свету богатства, процветания и счастья. Я достигну такого величия, что даже золотые яблоки садов Гесперид покажутся весьма скромной наградой.

Время — лучший учитель тому, кто будет жить всегда. Мне станет известна вся людская мудрость, но я же не вечен. Но сколько бы времени мне ни было отпущено, я должен научиться искусству терпения, поскольку природа не любит торопиться. Сто лет требуется для того, чтобы оливковый росток превратился в дерево. Луковица стареет через девять недель, моя жизнь напоминала существование луковицы. Она больше не удовлетворяет меня. Отныне я превращаюсь в оливковое дерево — в величайшего из торговцев!

Но как я всего этого достигну? Ведь у меня нет ни знаний, ни опыта, чтобы стать великим. Я невежественен и часто тону в болоте жалости к самому себе. Ответ очень прост. Я начинаю свой путь, не обремененный ненужными знаниями, на мне не лежит груз бессмысленного, никому не нужного опыта. Природа наградила меня знанием и чутьем, которому позавидовал бы любой лесной зверь, а что касается опыта, то он приходит сам собой. Да и часто его значение переоценивается, особенно стариками, которые только и могут, что глубокомысленно кивать, а как откроют рот — так уши начинают вянуть от их глупостей.

Опыт учит многому, но одновременно пожирает годы, оттого уроки его имеют довольно незначительную ценность. Потраченные годы стоят очень дорого. Следуя этим путем, научишься многому, но только в глубокой старости. Более того, опыт подобен моде — сегодня может оказаться негодным то, что считалось великолепным вчера. Вечны только заповеди и принципы, ими я сейчас как раз обладаю. Истины, содержащиеся в словах этих свитков, поведут меня к величию. Они научат меня, как избежать поражения и добиться успеха. А успех — это состояние души. Спроси тысячу мудрецов, что такое успех, и только двое ответят одинаково. Но спроси их, что такое неудача, и одинаково ответят все: “Неудача — это неспособность человека достичь своих жизненных целей, какими бы они ни были, великими или малыми”. Между неудачником и человеком преуспевшим есть лишь одно отличие — разница в их привычках. Добрые привычки — ключ к любому успеху, худые привычки — наглухо закрытая дверь в будущее. Итак, наипервейшим и наиглавнейшим правилом, которому я всегда буду следовать, станет это — я выработаю в себе добрые привычки и сделаюсь их рабом. В детстве я был рабом своих порывов. Отныне я, подобно всем взрослым, раб своих привычек. Я положил себя на алтарь лет формирования привычек, поскольку вся моя прошлая жизнь грозила лишить меня будущего. Действиями моими руководит жадность, страсть, предрассудки, алчность, любовь, страх, мое окружение, дурные привычки, и самые жестокие из этих тиранов стали моими хозяевами. Но все дурное я должен отбросить немедленно, уж если быть чьим-либо рабом, то только добрых привычек. Привычки худые я должен немедленно отбросить. Для доброго семени нужно хорошо ухоженное поле.

Итак, я сделаюсь верным рабом своих добрых привычек.

Как же мне выполнить столь сложную задачу? Сделать это можно только благодаря моим свиткам, поскольку каждый из них содержит принцип, который отведет от меня дурную привычку, выкинет ее из моей жизни, а вместо нее вложит другую, ту, что приблизит меня на шажок к успеху. Закон природы состоит в том, что только новой привычкой можно подавить старую. Поэтому для того, чтобы слова этого свитка сделали свое благородное дело, я должен заставить себя выработать мою первую новую привычку, а именно: Каждый свиток я буду читать тридцать дней подряд и только после этого переходить к следующему свитку. Прежде всего, я буду читать эти слова про себя сразу, как только проснусь. Затем я прочитаю их после полудня, и тоже про себя. В последний же раз я обращусь к этим словам в конце дня, перед отходом ко сну, но на этот раз я прочитаю их вслух. На следующий день я повторю эту процедуру, и таким образом буду читать свиток в течение тридцати дней. На все это время свиток станет моим постоянным чтением, это и будет моей первой доброй привычкой. Чего же я достигну, приобретая ее? В этой привычке содержится секрет всего, что достигает человек. Ежедневно повторяя слова из свитка, я сделаю их частью своего мышления, они войдут в мою плоть и кровь. Ни в состоянии бодрствования, ни во сне — никогда они не покинут меня, и научат действовать правильно, совершать поступки, до которых бы я не додумался сам. Когда слова свитков войдут в мой таинственный второй разум, я стану просыпаться, чувствуя в себе новый прилив энергии, ранее мне неведомый. Я сделаюсь уверенным, сильным и целеустремленным. Исчезнет страх, я перестану пугаться окружающего мира. И я стану счастливее, поскольку мир уже не будет казаться мне таким опасным. В моем сердце не будет места для горечи и печали. Впоследствии, моя уверенность поведет меня вперед, я стану легко справляться с подстерегающими меня трудностями. Я буду действовать, как учат меня свитки, и вскоре эти действия станут нормой поведения. Вот я приобрел и еще одну добрую привычку, ею станет постоянно повторяющееся действие. Но оно не будет мне в тягость, а, наоборот, доставит мне удовольствие. Следовательно, и моя жизнь тоже станет удовольствием. И самое главное — часто повторяемое действие становится привычкой, а я делаюсь его рабом, но если это добрая привычка, то тогда это моя воля.

Итак, сегодня я начинаю новую жизнь.

И я торжественно клянусь себе, что никакие силы не задержат меня в моем новом развитии. Ни дня я не потеряю понапрасну, но буду читать эти мудрые строки. Ибо потерянный день невозможно возместить. Время невосполнимо. Никогда я не нарушу правило ежедневно читать эти свитки, потому что всего несколько минут чтения — очень малая цена за приобретенное счастье и возможность достичь успеха. Читая и перечитывая эти мудрые слова, коим мне надлежит следовать, я никогда не усомнюсь в их глубине, ибо сколь просты они ни были, они говорят о самом важном и сокровенном. Винодел давит тысячи виноградных гроздей и получает всего один кувшин прекрасного вина, выбрасывая виноградную кожуру и зерна птицам. Передо мной вино мудрости, выдержанное веками. Многое отсеялось и развеялось по ветру. В словах свитков содержится неопровержимая истина. Я буду пить вино мудрости, не пролив ни капли, а вместе с ним в меня войдут семена успеха. Сегодня моя старая кожа превратилась в пыль. Я пойду, высоко подняв голову, и люди не узнают меня, поскольку я стал другим человеком. Я начал новую жизнь.

Глава девятая

Свиток 2

С любовью в сердце я встречу этот день.

Теперь я знаю великую тайну — как достичь успеха во всем, что бы ни задумал. Мои мышцы крепки как сталь. Если я захочу, я пробью даже щит. Я могу изменить свою жизнь, но есть только одна сила, способная раскрыть сердца людей — это любовь. И пока я не научусь этому искусству, я буду ничем не лучше рыночного носильщика. Я сделаю любовь самым грозным оружием, и тогда ни один из тех, к кому я буду обращаться, не устоит против меня. На каждый мой аргумент они могут ответить своим, моим убеждениям они могут не поверить. Мою правду они могут подвергнуть осмеянию, им даже может не понравиться моя внешность. Даже мою сговорчивость они могут неправильно истолковать. То есть, все, что бы я ни сказал и ни сделал, может вызвать у них подозрения. И только моя любовь, подобно жарким солнечным лучам, под которыми тает самая холодная глина, растопит их сердца.

С любовью в сердце я встречу этот день.

Как мне достигнуть этой любви? Очень просто. Отныне я на все, окружающее меня, буду смотреть с любовью, я словно возродился заново. Я возлюблю солнце за ту теплоту, которой оно согревает меня. Но в равной степени я возлюблю и дождь, за то, что он смывает с меня горечь и хмурые мысли. Я возлюблю свет, что освещает мой путь, и темноту, ибо только тогда я вижу звезды. Я буду приветствовать счастье, поскольку оно делает меня лучше, но я восприму и печаль, поскольку она позволяет мне глубже понять свою душу. Каждую награду я буду воспринимать как должное, а каждое препятствие — как вызов, брошенный судьбой. Первое я приму с радостью, второе — преодолею. И все, что бы я ни делал, я буду делать в радости и любви.

С любовью в сердце я встречу этот день.

Изменится даже моя речь. Я буду превозносить моих врагов, и они станут моими друзьями, я буду хвалить моих друзей, и они станут мне братьями. Всегда и во всем я буду искать причину для похвалы. И никогда я не унижусь до сплетен. Я сам откушу себе язык, прежде чем позволю себе сказать о ком-нибудь плохо. А если мне захочется кого-нибудь похвалить, я буду кричать хвалебные слова со всех крыш. Точно так же и птицы, и ветер, море и вся природа во весь голос поют слова благодарности своему создателю. Мы слышим эту музыку, и сердца наши радуются. Разве я не могу говорить так, чтобы мои слова стали музыкой в ушах его детей? Отныне я навсегда запомню этот секрет, и он изменит мою жизнь.