От Исландии до Рио де Жанейро 6 страница

Этот первый, очень уж разухабистый праздник Нептуна, многому научил моряков. Подобные смазки больше ни разу не использовались. Ни на “Курчатове”, ни на “Менделееве”…

Гонолулу. Нас встречает милая дама в возрасте, представившаяся как сотрудница общества дружбы СССР-США. Поскольку нам было абсолютно наплевать на всякие общества, то мы быстренько ретировались на берег. Но тут – то и началось! К нам прилип фотокорреспондент солидной газеты Нью–Йорк Таймс. Он на своем шикарном, по тем временам, Кадиллаке, пригласил нас к себе в гости – в отель Хилтон. Замечу, что спустя четверть века, я вновь оказался в Гонолулу (в 1995 г), и в том же отеле Хилтон. Но это уже был другой уровень и другая история. Я жил в отеле за 130 долларов в сутки, и мне это оплачивал Международный Союз ученых (ISCU) пригласивший меня на IAPSO (Международная Ассамблея по физике океана)…

Я отвлекся. Так вот. Фотокорреспондент (увы, имени этого прохиндея не помню) разудалый, толстый пьянчуга, привез нас к себе, в шикарный номер, откупорил кучу бутылок разных напитков и познакомил нас с женщиной, очень даже приятной наружности. Она приглашала всех нас по очереди в комнату для переодевания. Мы, собираясь на пляж, должны были переодеться – надеть плавки. Так вот эта дама нагло, не стесняясь, выбирала себе жертву ... Ее выбор пал на Мишу Козлова. Мы все благополучно покинули отель, и ушли на пляж. Бедный Миша остался на заклание этой дамы. С каким ужасом он позже рассказывал нам под наш веселый хохот, свои эротические приключения…

Я вспоминаю с ужасом, эту пьяную оргию с американским корреспондентом. Не знаю, что он потом написал о русских ученых-моряках, но отвратительные сцены стоят перед глазами до сих пор. Вадим Пака, тощий, но под два метра ростом, пьяный до умопомрачения, еле уложился в кабину Кадиллака. Его все русские участники, во главе с американским фотокорреспондентом, запихивали в кабину автомобиля. Это было унизительное и позорное зрелище…

Но, есть и другие, более теплые воспоминания. На противоположной от Гонолулу стороне острова Оаху, в красивейшей бухте, раскинул свои здания Гавайский Университет. И вот туда–то нас и повезли. Повезли, конечно, только лишь благодаря Андрею Николаевичу Колмогорову и Андрею Сергеевичу Монину. Именно по их учебникам учились будущие океанологи, геофизики и математики, даже здесь – в далеком Гавайском университете. Экскурсия в Университет была удивительной, но еще более удивительной была лекция, прочитанная на чистом английском языке нашим выдающимся академиком – А. Н. Колмогоровым. Дружные аплодисменты студентов и преподавателей Университета завершили нашу теплую встречу. Да, я преклоняюсь перед Андреем Николаевичем Колмогоровым. И я счастлив, что судьба подарила мне знакомство с ним.

Токио. Во время этой кругосветки, как я уже говорил, было множество интересных высадок и заходов. Но я остановлюсь еще только на Токио, в который мы зашли после отоваривания в Сингапуре. Токио последний заход перед Владивостоком. Туда мы зашли по приглашению ректора Токийского Университета. После официальных приемов, лекций Колмогорова и Монина в Университете Васэда (Waseda) перед преподавателями и студентами в громадном актовом зале, был устроен прием в японском ресторане. С нашей стороны на приеме участвовали лишь двенадцать человек. Это крупные ученые и руководство судна, в число которых попал и я, как главный инженер судна. Тихий полумрак зала в красно-золотом мягком цвете, низкий довольно длинный столик с вращающимися на нем маленькими круглыми столиками и подушки на полу. Сидеть можно только поджав ноги. Для нас это было сущим мучением. Бесшумно скользили гейши с бледными невыразительными лицами-масками, но в ярких, красивых кимоно и просто с роскошными прическами. Их прически это самостоятельное произведение искусства, дополняющее образ в целом. Нас рассадили достаточно благоразумно. Между каждыми двумя русским посадили по одному аспиранту, изучавшими русский язык. При сильном желании и большом напряжении внимания иногда можно было что-то даже понять в их переводе с японского. Рядом со мной сидел молодой человек, звали его Такаши Ишикава (Takashi Ishikawa). Я запомнил его имя на всю жизнь. Поскольку существенно позже, родное КГБ напомнило мне о нем. Но об этом чуть дальше…

Церемониал проходил по японским законам. Сначала все пригубили теплое сакэ и бамбуковыми палочками пытались поймать хоть какую-то закусь. На вращающихся маленьких столиках десятки разных кушаний, в основном морепродукты, соусы, зелень и фрукты. Но, увы не способность быстро работать палочками резко снизила мою производительность труда… Хотя голодным и не остался, но полного удовольствия не получил. После первых тостов ректора Университета, А. С. Монина и капитана судна – нашего любимого мастера – Михаила Васильевича Соболевского, началось самое ужасное. Каждый участник этого торжества должен был исполнить песню. Показал пример хозяин приема – ректор. Своим стареньким скрипучим голоском он долго и довольно уныло исполнял какую-то, вероятно, значимую для японцев песню. После Андрей Сергеевича, речитативом исполнил коротенький куплет какого-то романса Андрей Николаевич, затем снова тоскливое японское исполнение. А очередь неумолимо продвигается ко мне. В трансе я пытаюсь вспомнить хоть какую-нибудь песню, слова которой бы я знал. Хотя бы один куплет! Вдруг осенило! “Широка страна моя родная”. Выход был найден и я, как мне показалось тогда, даже вполне терпимо исполнил один, но самый главный куплет. Поскольку аплодировали всем, то и я получил свою дозу…

Из всего множества, посещенных в моей жизни ресторанов, это был единственный и неповторимый. Такой тоски и безнадежности, вместо радости и оптимизма этот прием в ресторане ни чего не оставил, по крайней мере, в моей душе…

Токио. Я много раз был там после этого захода, но именно он, первый заход, оставил самые яркие впечатления. Может быть именно потому, что это было первое впечатление от Токио. Императорский дворец, окруженный водяным, широким каналом, а рядом с ним, в какой-то сотне метров, великолепнейший Музей современного искусства! Уэно Парк. Национальный музей Искусств! Здесь, в Национальном музее Искусств, я впервые увидел творчество художников – иероглифистов. Есть и такое. Это настолько тонкое искусство, что мне трудно моим бедным языком передать даже его настрой, его психологию, его Тонкость! Внешне – это длинные до пяти метров полотна рисовой бумаги, шириной где-то 50-60 см., а на них тончайшие и, вероятно, многозначительные для японской души шедевры, созданные трепетными руками художников, образы букв-симолов, которых я не знаю, но которые оставляют тончайшие звуки в твоей душе! Это какая-то фантасмагория…

Музей современного искусства! Вход, естественно, платный. Один из группы пожалел 500 йен, (2 доллара?!). Чтобы разрешить проблему я купил ему билет, и инцидент был исчерпан. Но что это за музей! Там была передвижная выставка Шагала (нам повезло), там даже был наш молодой (в то время) Шемякин, которого я впервые увидел именно в этом музее…

Токио. Гинза. После я был в Нью Йорке, Пекине, Гонконге, Париже, Вене, Риме, а ранее в Сингапуре, и многих других крупных городах, но такого яркого зрелища фейерверков мне не приходилось видеть. Я никогда раньше не видел такой фантастической игры огней над фасадами зданий, над крышами многоэтажек, над просто открытым небом! Это фантастическое зрелище, это покоряет и даже подавляет твое - Я. Мне кажется, что эта фантастическая игра огней – это происки дьявола!...

Токио. Хочу вспомнить один недавний эпизод (Недавний?! шесть лет прошло!).

Я прилетаю из Кэрнса в Нарити (токийский международный аэропорт) около 11 часов вечера местного, японского времени. Мой родной аэрофлотовский самолет на Москву лишь завтра в 12 часов дня. Пройдя таможню, отдал документы пограничнику. Стою. Жду. Ко мне подходит девочка в униформе аэропорта Нарити (девочка-это условно, возраст японок не поддается определению) и спрашивает, где я буду ночевать. Говорю, что вот здесь – на диване. Она замахала руками. Заявляет, что полиция не разрешит и предлагает мне на выбор любой отель. Я ей говорю, что у меня нет денег. Она спрашивает, а карточка? Какая наивность! Денег у меня действительно не было. В наличии было всего около 20 долларов. Правда, был американский чек на 1800 баксов. Она взяла мои документы и исчезла минут на 10-15. Вдруг бежит с радостной улыбкой, держа большой палец вертикально. Т.е. все ОК! А что ОК, я не понимаю. Она хватает меня за руку и тащит мимо пограничника на выход. Тот, все - таки, успел шлепнуть штамп в мой паспорт и отдал его моему ангелу. Хочу отметить Японию – как великодушную и щедрую страну. Они любому въезжающему человеку дают трехдневную визу! В какой другой стране вы смогли бы бесплатно получить 3-х дневную визу?!

Я в черном, длинном пальто, в Москве-то зима (декабрь месяц). В Токио +14! На плече сумка с кинокамерой, зубными и бритвенными принадлежностями, да еще четыре 250-граммовых бутылочек великолепного австралийского красного вина, которое я взял у стюардессы за время полета из Кэрнса (это более 6 часов полета). Вот с этим баулом за плечами меня бегом тащит неизвестно куда молодая, энергичная и, наверное, красивая, (в моем возрасте все женщины красивы) на улицу. Оказалось, что она договорилась о бесплатном предоставлении мне номера в одном из аэропортовских отелей, а ближайший автобус уже отходит. Поэтому она схватила меня за руку и бегом ринулась на автобусную остановку. Я с трудом поспевал за ней. Но автобус уже тронулся. Она как Александр Матросов, преградила своей маленькой грудью его движение. Открылась дверь. Она что-то пролепетала водителю, впихнула меня и автобус тронулся. Я даже не успел сказать спасибо или поцеловать ее в щечку. Она, в противовес мне, успела сильно пожать мою руку. Я ей очень признателен. Я провел ночь в одноместном номере шикарного отеля. Пошел в ресторан и проел свои последние доллары, полагая, что завтра буду на борту аэрофлота, где мне с голоду не дадут умереть.

Кругосветка.За четыре месяца путешествия много было заходов в порты разных стран, высадок на атоллы и острова. Но, опять же, память возвращает к Андрею Николаевичу Колмогорову. Мы все так устали, так хотели скорей попасть домой, к семье, а посему естественно полетели самолетом. Но не Андрей Николаевич! Он поехал поездом! При этом прихватил своих несчастных аспирантов Мишу Козлова и Игоря Журбенко. Как мы им сочувствовали. Семь суток в грязном, советском поезде, среди пьяных пассажиров – нужно иметь мужество и чрезмерно острое желание повидать матушку Россию, хотя бы из окна вагона! В этом суть души Колмогорова – неистребимое желание Познания мира! Поскольку мы прилетели гораздо раньше, чем они приехали, то Андрей Сергеевич попросил нас встретить седьмой вагон на Ярославском вокзале Москвы. Это было нечто! Грязные, изнуренные наши мореплаватели с такой радостью встретили московский перрон, что даже я был обнят Андрей Николаевичем. А о бедных аспирантах и говорить не чего. Оказывается, в пути, от Улан – Удэ и, аж до Новосибирска, их тащил тепловоз на каменном угле. Почему-то не было электричества. Естественно не было нормальной горячей воды и прочих удобств купейного вагона. Но в избытке было каменноугольной пыли. Счастливый, но грязный вид наших путешественников без слов говорил об ужасах этого завершающего пути кругосветки!

От Исландии до Рио де Жанейро

Знакомство с Андреем Николаевичем Колмогоровым продолжилось в следующей экспедиции. Андрей Сергеевич Монин организовал для своего любимого учителя еще одну великолепную экспедицию. Экспедиция была снова на “Дмитрии Менделееве”.

На пути в Рио де Жанейро

Если не ошибаюсь, это был четвертый рейс. Рейс уникальный по своей быстротечности. Пройдя 90 километровый Кильский канал, мы прямым ходом направились в Исландию, в порт Рейкьявик – столицу страны. Игрушечный городок. Дома расписаны яркими красками, компенсирующие бедность красок Севера. Нас там прекрасно встретили, помня незаурядную встречу Бориса Спасского с Фишером на дележе шахматной короны.

Исландия! Это сказочная страна. Северная страна, полностью обеспечивающая себя цитрусовыми, выращиваемых в бесчисленных парниках на термальных водах. Гейзеры и водопады Исландии оставили не забываемые картины разнообразия Природы! Нас привезли на плато гейзеров. Один из них - гейзеров, мы сравнивали по часам, ровно через каждые пять минут гейзер извергал фонтан горячей, щелочной воды! Олег Сорохтин и Андрей Колмогоров, развели бурную дискуссию о природе, о периодичности такого четкого выплеска горячей воды. Даже я примкнул к их дискуссии…

А затем поездка на известный водопад Гульфос, что примерно в 90 км от Рейкьвика. Уже на подъезде, километров за пять, слышен утробный низкий шум, давящий на барабанные перепонки. А в полукилометре от его бушующего свала в 40-50 метровое узкое ущелье, разговаривать уже просто не возможно. Нас высадили на мокрую траву, под эту умопомрачительную музыку гигантской падающей водной массы. Зрелище потрясающее! Я ни когда не был на крупных водопадах, впечатление завораживало. Появлялось острое желание окунуться в эту бушующую массу, прыгнуть туда вниз, реализовать свои бурные эмоции, вызванные незабываемым зрелищем…

Конечно, общаться там было нельзя из-за могучего шума и гигантских потоков брызг, которые в яркой радуге солнечного света насквозь промочили всех нас. Долго мы там не задержались. На обратном пути нам сделали предложение, от которого нельзя было отказаться – искупаться в термальном озере, температура воды была около 32 градусов! И хотя ни кто не был, в смысле одежды, готов к купанию, никто не отказал себе в этом удовольствии. Как говорят в России – девочки на лево, мальчики – направо. Купались голышом. Не стесняясь, чуть разойдясь, женщины и мужчины с благоговением опустили свои уставшие тела в теплую минеральную воду. Это была сказка! Это было нечто! Это было настолько физиологически действенно, что когда мы вернулись на судно, многие тут же рухнули спать, забыв об ужине. За все это великолепное путешествие я успел отснять всего-то минут пять на свою 8 - миллиметровку. И даже еще сегодня можно получить представление об этом могучем водопаде, хотя пленку и съедает время.

Исландия. Страна с “сухим законом”. Это обстоятельство часто создавало неприятные ситуации. Вот одна из них. Глубокой ночью ко мне в каюту, а это верхняя палуба, стучится парочка, он крепко подвыпивший, она – беременная с громадным животом. Он на пальцах делает мне предложение – он дарит мне беременную женщину, я ему – бутылку спиртного?!

Пришлось вызывать дежурного командира, чтобы избавиться от этой назойливой парочки. Или. В день отхода судна, провожать нас приехало все посольство СССР в Исландии. И вот уже отдали швартовы, судно медленно боком, за счет боковых подруливающих устройств (гордость нашего капитана), отходит от причальной стенки. А в это время из кают нижней палубы на причал в руки жаждущих летят бутылки водки, а в обмен, в каюты летят какие-то тряпки, техника и прочий советский дефицит. И все это на глазах многочисленных дипломатов, сотрудников порта и городских властей!

Рио де Жанейро

Голубая мечта Остапа Бендера. Оказалось, что это вполне реальная мечта. Хотя Рио ни когда не входил в мои планы и мечты. Тем не менее, я там оказался дважды. Первый раз в экспедиции с А. Н. Колмогоровым и второй – много позже.

Рио де Жанейро.

Экзотический город, украшенный заливом Гуаннабара, скалой в 400 метров под названием “Сахарная голова”, 800 метровым пиком “Корковадо”, на вершине которого парит в ночном небе подсвеченный сотнями прожекторов Иисус Христос, раскинувший свои руки над городом тысяч соблазнов, миллионов грешников и униженных.

На смотровой площадке на Корковадо у ног Иисуса Христа.

Впереди Сахарная голова и залив Гуаннабара (качество, конечно, никчемное)

Город украшенный, еще и великолепным многокилометровым пляжем с золотым песком – знаменитым пляжем Копакабана. Город отнюдь не типичный как для Европы, так и Америки. Более того, он не типичен и для Азии. Это самобытный город. Это город сверкающих бриллиантов на пешеходной улице Уругваяна, или на одной из центральных улиц Рио – улице Рио-Бранко, где на одной из высоток разместился целый цех по огранке драгоценных камней. Благодаря Олегу Сорохтину, мне посчастливилось туда попасть и получить массу информации. Дело в том, что Олег был заочно (по ссылкам литературы в статьях) знаком с хозяином этой фирмы, и когда, мы были еще в море, Олег получил от него приглашение посетить его заведение. Я уже не очень помню, на каких этажах располагалась его фирма, но впечатление от ее посещения было потрясающим. Нам показали весь процесс огранки примитивных грязных алмазов до получения шикарных и дорогих украшений для женщин! Более того, нам подарили яркие коробки с полудрагоценными камнями, к каждому из которых были приклеены маленькие истории. К сожалению, на испанском языке.

Авенида Варгаса. Это многоэтажная и главная магистраль Рио. Она перпендикулярна улице Рио – Бранко. Именно авенида Варгаса ведет к стадиону “Маракана”. Но, прежде чем говорить о “Маракане”, я бы хотел пару слов сказать об улице Рио-Бранко. Она тянется прямо от порта, где стояло наше судно, к центру Рио. Это экзальтированная улица. Это высотные дома, но в каждом подъезде первого этажа, какое, ни будь злачное заведение. Днем мальчики в униформах настырно суют тебе в карман карточки – приглашения в ночные клубы. И мы, конечно, же, купились. Во второй вечер нашего пребывания в этом знаменитом городе, мы, это Миша Борковский, Володя Колотий, Олег Сорохтин и я, ринулись в ночное заведение на Рио-Бранко. Нас там обобрали, как только смогли. Оказалось, что станцевать с девушкой, абсолютно посторонней, как мы думали, стоило бешеных денег. Даже взгляд на красивую женщину стоил определенной суммы. Это был наш первый и последний заход в развлекательные центры Рио де Жанейро.

Рио. Это город с богатейшей историей. В Рио есть музей, посвященный даже второй Мировой войне.

Костыль.

Именно под ним находится основной комплекс музея, где запечатлел свои страшные фрески знаменитый Сикейрос.

Кто бы из нас знал, что Бразилия воевала во второй Мировой войне! Так вот, там создан целый мемориальный комплекс, посвященный этому событию. Знаменитый костыль формирует композицию комплекса. Ни много, ни мало внутренние помещения музея были расписаны самим Альфаро Сикейросом. Посещение и общение с Великим художником, вызывало восхищение, но не вызывало желания посетить его еще раз. Уж слишком отвратительными были его фрески на стенах этого несчастного музея.

Рио. Нас повезли на знаменитый стадион “Маракана”. Был чемпионат страны. Играли, я не знаю, насколько были знамениты эти клубы, но стадион был переполнен. Играли “Фламенго” и “Ботафого”. Ботафого – так назывался район внизу под Корковадо, на берегу красивейшего залива Гуаннобара. Сотрудники нашего посольства сразу же предупредили – кто бы ни выигрывал – сидеть молча. Могут побить. Мы так и делали. Но было интересно наблюдать за мириадами огоньков, вспыхивающих, то на одной половине стадиона, то на другой. Эти огоньки отражали текущую ситуацию – кто кому забил гол. Я сейчас, конечно же, уже не помню, кто выиграл, но помню, что мы покидали этот знаменитый, безудержно темпераментный стадион со счетом 2:1. Нас обнимали и целовали, если мы говорили, что болели за выигравшую команду. Это было нечто!

Рио. Там, на “Cахарной Голове”, произошла уникальная встреча.. Мы скромненько поднялись на фуникулере на верхнюю площадку этой скалы. Вид прекрасный. Справа, если смотреть на океан – красивейшая дуга Копакабаны, внизу – под нами Ботафого! Впереди, если смотреть на город, пик Корковадо. Это настолько завораживает, что ты теряешь ориентацию и во времени и в пространстве…

Мы балдеем. И вдруг: “Сережа, иди ко мне”, на чисто русском языке, на высоте 400 метров в центре Рио де Жанейро! Мы просто остолбенели. Молодая красивая женщина, абсолютно не подозревающая, что рядом русские, свободно общается с сыном. Это был шок и для нее и для нас. Когда мы разговорились, а ее трудно было подвигнуть на это, потому что оказалось, что здесь она – в Бразилии – инкогнито. Она приехала в Рио по поддельному паспорту. Здесь, в Рио, живет ее родная сестра, а наша новая знакомая работает на радио России, вещающей на Бразилию. Власти Бразилии категорически запретили ей въезд в страну. Но, мало этого. Фантастика. Оказалось, что она живет в соседнем подъезде дома на Ленинградском проспекте, где многие десятилетия живет Олег Сорохтин. Чтобы познакомиться с соседкой по дому в Москве, нужно было пересечь океан и добраться до Рио! Это была фантастическая встреча! Потом, много позже, мы провели прекрасную встречу у Олега, в присутствии этой прекрасной дамы с “Сахарной головы”. Даже в кругу друзей, путешественников на научном судне, она не могла поверить в то, что случилось в Рио. Вот такие уникальные встречи могли происходить в этой непредсказуемой по нашим меркам жизни.

Рио. Авенида Атлантика. Это дугообразная бесконечно длинная односторонняя улица отелей разной звездности. Через шоссе на другой стороне улицы знаменитый пляж Копакабана.

Авенида Атлантика. Слева пляж Копакабана.

Прибрежные воды пляжа весьма коварны. Естественно мы об этом не знали. А поскольку была зима (июль месяц), то желающих купаться в 20 градусной воде, почти нет. Пляж пуст. А потому и предупреждающие знаки тоже отсутствовали. Дело в том, что в нескольких местах вдоль береговой линии присутствуют, так называемые разрывные течения. Они обусловлены топографией дна и береговой линией. На всем протяжении Копакабаны, как нам позже сказали, есть два места, где эти разрывные течения достигают скорости 2-3 метров в секунду и направлены от берега в океан. При этом поверхностные воды резко уходят вглубь. Именно в одно из таких мест и угодил Олег. Все благополучно плавали недалеко друг от друга. Но поскольку вода достаточно прохладна, то долго не засиживались и быстренько выбирались на пляж и обтирались полотенцем. Только один Олег Николаев с упорством профессионала ни как не хотел выходить на берег. Но поскольку он был достаточно упитан, то это ни у кого из нас не вызывало удивления. Решил, видимо, поморжевать. Но, странное дело, откуда - то появились мальчики в униформе береговой службы – спасатели. Один из них стал показывать Олегу направление, куда нужно плыть. Только тут мы сообразили, что не все так просто. Оказывается, Олег попал именно в струю этого течения и из последних сил боролся за свое существование. Нет, чтобы крикнуть нам, мы же совсем рядом и что ни будь бы, придумали. Гордость, видите ли. Когда он выбрался на сушу, его трясло, и от холода и еще больше, наверное, от перенесенного страха. А спасатель хладнокровно вынул чековую книжку и стал выспрашивать данные Олега. Поскольку говорить он не мог, я сказал, что это Ганс с немецкого сухогруза “Гамбург”. Говорил на плохом немецком. Хотя изучал его и в школе, и в институте и даже кандидатский минимум сдавал немецкий. Но их мои ответы удовлетворили, и они выписали счет на 80 английских фунтов (почему фунтов мы не поняли). Я сказал, что таких денег с собой нет, и попросил отправить счет капитану судна. А с нами рядом действительно стоял немецкий сухогруз, приписанный к порту Гамбург. А название мы даже и не знали. Не знаю, что там было на борту у немцев, но мы больше на Копакабане не показывались. Вот такие милые, мелкие приключения. Но на самом деле Олег попал в очень неприятную ситуацию. Двумя годами раньше на этом месте погиб молодой сотрудник нашего консульства в Рио – перворазрядник по плаванию. Его тело было найдено в миле от знаменитого пляжа…