По следам Миклухо Маклая 3 страница

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Институт экспериментальной метеорологии, НПО “Тайфун”

“Дмитрий Менделеев” был приписан к порту Владивосток. Но до гарантийного ремонта в Висмаре судно временно имело приписку к Калининграду. Но вот, после очередной кругосветки и капитального ремонта в Висмаре судно навсегда бросило якорь в родном порту – Владивостоке. И уже оттуда совершало свои рейсы. Для нас, как говорят во Владике, людей из России, это было весьма неудобно. Длительные изнуряющие перелеты туда и обратно, нам уже приелись. Наша троица подала заявления о добровольном списании нас на берег. Да и пора было приземляться. Пять лет морей достанут кого угодно. Я практически потерял все зубы, подорвал нервную систему, одним словом, мы устали. Но наши документы в Институте океанологии, в Москве. Прилетаем и идем в Институт. Игорь Евгеньевич Михальцев пригласил меня к себе в кабинет и стал предлагать остаться работать в Институте. Обещал, что в течение полутора-двух лет Институт предоставит мне квартиру в Москве. А тут еще Олег Сорохтин стал меня агитировать остаться и продолжить работу с ним. У него уже была лаборатория. Может быть, может быть,… Я должен подумать.

А в памяти всплывают мои блуждания по вечерней Москве в поисках ночевки. Почти физически память заставляет ощутить красоту и прелесть протвинского леса. Весеннего леса, с гомоном птиц, или летнего с обилием ягод, или осеннего с запахами опавших листьев и с обилием опят, или зимнего с освещенной полутора километровой лыжной трассой! Нет, я больше не хочу опять жить неизвестно где и как. Только в Протву. Это был конец 1972 года.

Пару месяцев я отдыхал и не спеша подыскивал себе новую работу. Вдруг раздается телефонный звонок. Звонит какой-то Владислав Николаевич Иванов (не путать с сегодняшним директором ИЭМа - В. Н. Ивановым), доктор физ-мат наук, профессор, заведующий лабораторией тропической метеорологии в Институте экспериментальной метеорологии в Обнинске. Так он представился и предложил мне встречу. Место для встречи он предложил весьма странное. Киевское шоссе на выезде из Обнинска в сторону Малоярославца. Но я уже привык ко всему. Сел на “Москвич-407” и подъехал к месту встречи. Вышел небольшого роста с круглым, умным лицом человек и помахал мне. Я по телефону сказал, на какой я буду машине. Я вышел, и мы сели в его машину. Интрига заключалась в том, что Владислав Николаевич до ужаса боялся КГБ. У него уже были, видимо, неприятности, связанные с этой организацией…

Оказывается, А. С. Монин пригласил его в первый пробный рейс “Академика Курчатова”. Рейс, который я пропустил из-за отсутствия визы. Но в рейсе он был наслышан обо мне и когда узнал, что я списался с судна, решил пригласить меня в молодую, только организованную лабораторию по тропической метеорологии. Для меня это было как нельзя кстати. Я естественно согласился. Мы с Владом обо всем договорились. Я буду руководителем группы, с окладом в 240 рублей. По тем временам это были большие деньги для не остепененного человека. Человека без кандидатских корочек. На следующий день я оформил все документы в отделе кадров ИЭМа и стал ждать, когда можно будет выходить на работу. Время шло, меня ни кто не приглашает. Звоню Иванову. Он говорит, что у меня какие-то проблемы с КГБ, а поскольку ИЭМ все же полузакрытое предприятие, то мне не дают разрешение на работу. Вот те на! Уходил в моря – не пускали. Прихожу с морей - тоже не пускают! Черт те что. Иванов предложил мне пойти временно поработать в ЦКБ. Делать нечего – пошел. Там мне дали должность “Начальник стендовой установки”!? Хотя стендовую установку я и в глаза не видел. Полное безделье. Чтоб хоть как-то себя развлечь оформил и подал заявку на изобретение – “генератор импульсов на туннельном диоде с изменяющейся скважностью”. Прошла. Получил Авторское свидетельство за No 657595, а в ЦКБ выплатили даже какие-то деньги. Так прошло несколько месяцев. Я не выдержал и пошел в “Белый Дом”, в КГБ г. Обнинска. Поднялся на третий этаж, позвонил. Вышел какой-то парень и спрашивает, что я хочу. Я сказал, что хочу работать в ИЭМе. Он мне в ответ говорит, что иди туда, чего к нам то пришел. Пошел обратно. Уже внизу этот парень догоняет меня и спрашивает мою фамилию. Я назвался. Он уже вежливо приглашает меня снова подняться. Захожу в просторную комнату. За столом сидит военный, по-моему, был подполковник, уже точно не помню. За его спиной на стене висит карта мира, утыканная красными флажками. Он усадил меня и стал расспрашивать, где я бывал, что за работа на научном судне и т.п. Я стал перечислять порты, где мы бывали. Когда я назвал Гонолулу, он встал и воткнул новый флажок в точку гавайских островов. А затем попросил рассказать, что за тайная встреча была у меня с японцем в Москве. Да, действительно была. Но почему тайная? Дело обстояло так. Японский аспирант, который мне переводил на приеме ректора в Токио, написал мне письмо. Он просил показать ему Москву. Он едет в путешествие по Европе и первый город – Москва. Но на Москву им отпущен лишь один день, а затем Ленинград и далее везде. Он мне сообщил дату и время прилета в Москву. Поскольку я не москвич, у меня нет московского адреса и телефона, то я ему сообщил факсом (интернета тогда в СССР не было) место встречи у памятника Юрию Долгорукому на улице Горького (сейчас Тверская), как сейчас помню, в 11 часов дня. Мне нужно было успеть приехать на машине из Протвы в Москву. И вот, я подъезжаю на площадь и иду к памятнику, у подножия которого меня поджидает мой старый знакомый Такаши Ишикава (Takashi Ishkawa). В легкой спортивной одежде. Мы даже обнялись. Его поезд в Ленинград уходил около десяти вечера. Я посадил его в машину, и мы стали ездить по Москве (слава Богу, движение тогда было не таким густым). Прежде всего, поскольку близко, я завез его на К-9 (Главтелеграф на Горького) и накупил ему кучу советских марок в подарок. Потом мы поехали на Арбат. По тем временам Новый Арбат был гордостью русских, не бывавших за рубежами своей страны. Там, в книжном магазине я купил в подарок альбом русской живописи, а потом мы завалились в кафе “Мороженое” на том же Новом Арбате. Еще посетили Третьяковку, но поскольку время поджимало, там мы почти бегом проскакали почти все залы и ринулись на Красную площадь. Но он все время был какой-то кислый. Я подумал, что ему не нравятся мои маршруты. На что он мне сказал, что в Хабаровске, куда они прилетели из Токио, в багаже не нашли его чемодан и он очень расстроен как он будет проводить время в Европе. Я был обескуражен. Что я мог ему предложить? Одно сочувствие и все. В конце концов, я привез его к поезду на Ленинградский вокзал, и мы расстались, оба не в лучшем настроении…

И вдруг, из Питера я получаю от него телеграмму, что чемодан нашелся, и он его получил!

Вот такая была история…

И когда подполковник КГБ Обнинска, спросил меня о тайной встрече с японцем, меня осенило, о чем шла речь. Я понял, что за мной следили и более того чемодан бедного японца был задержан для проверки КГБ. Я рассказал, где и как познакомился с Такаши, рассказал, как мы встретились в Москве и как я ее показывал ему. Я старался быть точным, понимая, что любое отклонение от реалий будет воспринято как ложь…

На этом, наши разговоры прекратились. Я покинул проклятый Белый дом с каким-то униженным чувством. Но буквально на следующий день мне на работу в ЦКБ звонит начальник отдела кадров ИЭМа и говорит, что я принят на работу и должен связаться с Ивановым. Я позвонил Владу. Он был очень расстроен после того как я ему рассказал о посещении Белого дома. Предложил переждать еще неделю, прежде чем выходить мне на работу в ИЭМ. Я не очень понял смысл его предложения, но так и сделал. Уволился из ЦКБ и через неделю предстал перед Владиславом Николаевичем, уже как его сотрудник. Это был апрель 1973 года. Со мной в группе стали работать прекрасные парни. Это Саша Шушков, большой оптимист и шутник. Я как-то даже его стаскал в Али Бек, зимой покататься на лыжах. К сожалению, это действо не нашло у него продолжения. С нами работал также Толя Ростков, Витя Мясников, который чуть позже, при директорстве Седунова стал его заместителем по международным связям…

Мне выделили комнату на территории высотной башни. На носу 1974 год – год Международного тропического эксперимента “Тропэкс-74”. Нужно создать регистратор гидрометеорологической информации. Сразу очень интересная, особенно после ЦКБ, и срочная работа. Мы с Сашей Шушковым съездили на полигон Института физики земли, где-то под Загорском взяли во временное пользование магнитофон, пишущий на 24 мм магнитную ленту. Это был агрегат весом под два пуда. Одним словом, мы создали к экспедиции “Тропэкс-74” прекрасный (по тем временам) цифровой регистратор информации, которую можно было вводить прямо в ЭВМ. После успешной экспедиции “Тропэкс-74”, которой от СССР командовал М. А. Петросянц, нас наградили Почетными грамотами Госкомитета по метеорологии СССР. Так потихонечку я завоевывал авторитет в ИЭМе. На 1975 год Владислав Николаевич запланировал 4-х судовую экспедицию в Филиппинское море. Это была вызывающая наглость со стороны ИЭМа. Влад, помня мои морские экспедиции АН СССР, предложил мне разработать программу экспедиции и попробовать пробить ее в Комитете. Там управляла всеми морскими делами Лидия Ивановна Легкоступ. Не знаю, как и почему, но мы нашли с ней общий язык. Хотя она терпеть не могла Иванова, но ко мне и моим просьбам относилась вполне серьезно. В графике работы судов на 1975 год она зарезервировала время (3.5 месяца) для четырех судов! И чуть позже Иванов и тогдашний наш директор (они так часто менялись, что я уже и не помню, кто это был, возможно, Седунов или Петросянц) вышли на коллегию Комитета. Иванов прихватил и меня, поскольку идеологию Программы экспедиции всех 4-х судов формировал практически я один. Я включил в гидрологическую часть Программы исследование реакции океана на прохождение тайфуна. Именно эта часть вызвала бурную дискуссию на Коллегии. Мало кто понимал из больших начальников, что на воде может остаться какой-то след от тайфуна и по нему можно посчитать энергообмен между океаном и тайфуном. Вот какие были ВРЕМЕНА! Коллегия все же утвердила экспедицию! Это была первая большая наша с Владом победа. Мы стали интенсивно готовиться к ней, время поджимало. В нашей лаборатории работал прекрасный человек – Валерий Дмитриевич Андреев. Он был секретарем партийной организации лаборатории. Хотя я и не был членом партии, мы как-то с ним очень подружились. Наши дети были примерно одного возраста. Мы оба любили собак. Однажды мы вместе с детьми спустились по речке Протве от Обнинска до наших протвинских пляжей. Это более десятка километров по прекрасной речке, на берегах которой склонили свои могучие купола старые вётлы. Практически каждый день, мы ездили на машине к нему домой пить кофе. Правда, пил только я. Валера не любил кофе. Мы всегда вместе ездили по колхозам. Было такое в советское время, когда предприятия отправляли своих сотрудников помогать умирающим колхозам. Часто с нами ездил и Влад. Вообще, Владислав Николаевич побаивался Андреева – парторга. Поэтому на Влада при необходимости можно было воздействовать через Валеру. Но это было в исключительных случаях. Валерий Дмитриевич мне очень помогал при формировании экспедиции 1975 года – “Тайфун-75”. Он хорошо знал людей лаборатории и разбирался в людях. Поскольку предстоящая 4-х судовая экспедиция требовала привлечения большого количества специалистов разного профиля, то Валера здесь был хорошим и добрым советчиком. Конечно, многих мы привлекли из других Институтов Гидрометслужбы. Например, Романа Бортковского из Главной геофизической обсерватории (ГГО, Ленинград), Людмилу Селиверстовну Минину из Метеослужбы Москвы, специалистов и наших друзей из Института космических исследований (Москва), Игоря Некрасова и Александра Евгеньевича Ордановича из МГУ и многих других организаций. Кстати сказать, мы с Игорем вместе ездили пару раз в горы, покататься на лыжах. Все это заслуженные люди, посвятившие свои жизни науке о Природе. Увы, Валера ушел из жизни всего в 56 лет, а недавно неожиданно ушел и Игорь Некрасов…

Это была первая в СССР, столь грандиозная экспедиция, проводившаяся в Тихом океане, в акватории Филиппинского моря. Поскольку Влад предоставил мне большие полномочия, то я включил в программу такие заходы, о которых обнюки и мечтать не могли.

Это, прежде всего Маданг. О нем я уже выше говорил. Высадки на атоллы и рифы. Там люди, далекие от тропических морей впервые окунули свои головы в маске в воду и увидели все великолепие подводного мира. Это сейчас, любой человек может поехать по турпутевке в Египет и понырять в Красном море, наслаждаясь бесконечной красотой подводного мира. А тогда это была редчайшая возможность увидеть этот фантастический мир.

Так вот, экспедиция. Наши четыре судна лежат на широте от 15 до 25 градусов с. ш. в Филиппинском море. И вдруг довольно далеко на востоке, за тысячу миль от нашего полигона, проходит мощный тайфун “Тесс” (7508). Я предлагаю Иванову идти туда и сделать гидрологический разрез его следа в океане. Влад это не воспринимает всерьез. Я посылаю телеграмму Косте (Константину Николаевичу) Федорову, который уже сделал небольшой разрез следа урагана в Атлантике. Только после того как Влад, получил телеграмму от Кости, а тот уже тогда был членом-корреспондентом АН СССР, Влад согласился снять все четыре судна и ринуться на исследования следа тайфуна “Тэсс”. Но не преминул сказать при этом, что, если, ни каких результатов не будет, то в этом буду виноват только я. Я эти слова помню до сих пор, хотя мы впоследствии, особенно за три – четыре года до его смерти, стали добрыми друзьями…

Мы шли к месту траектории “Тэсс” около двух суток. Я практически не спал все это время, сочиняя план гидрологических разрезов. На конец, мы дошли до района исследований, и я взял на себя все руководство работ четырех судов. Естественно, по официальному приказу Иванова. Чтобы как-то себя охранить от неудачи, если такая будет, он издал Приказ, из которого следовало, что Пудов несет ответственность за результаты исследования следа тайфуна “Тэсс”. Этим приказом Влад, доктор наук, профессор, пытался защитить себя. Мне было больно и обидно за него. Я ни когда, ни кому не говорил об этом, но было страшно обидно, что мой дорогой начальник издал такой приказ по судну…

Но полученные результаты превзошли все наши ожидания. Они вызвали большой интерес американских, английских, китайских и других ученых. Это был прорыв в познании эволюции тайфунов и энергообмена между ними и океаном. После публикации результатов в различных советских журналах и книгах моё имя все чаще и чаще стало появляться в международных журналах. Меня стали приглашать на международные конференции. Это было поистине открытием, поскольку позволяло получить данные о количестве энергии, которую тайфун изъял из океана. А, зная параметры тайфуна (скорость ветра в нем, скорость перемещения, давление, радиус максимальных ветров и др.) легко рассчитывались коэффициенты трения, потоков тепла и влаги, которые уже можно применять в математических моделях. До сих пор эти результаты считаются классическими. Я, не буду скромничать и приведу характеристику работы моей группы, данной сэром Джеймсом Лайтхиллом – председателем (chairman) Международного Союза Ученых (ICSU):

The recommendation for ICSU

Dr. Pudov and his group, working in Institute of Experimental Meteorology in Obninsk (Russia), are known in the international scientific circles engaged for the analysis of interaction an ocean - atmosphere in storm conditions, as one of the best groups, combining field researches of the above mentioned problems with the deep analysis of mechanics of liquid environments. Their knowledge of these questions is based on the long-term experience beginning with 1975 when were carried out, becoming classical, measurements of anomalies of temperature of ocean in a trace of typhoon "Tess" (7508) which results have been submitted in known work Dr Pudov. Then a series of other important scientific researches, the expeditions of 1988 poured out in surprising achievements have been lead. During which in South China sea measured distribution of temperature of ocean before passage of tropical cyclone "Maymie" (8823), and at last, Dr Pudov has brought in the essential contribution to realization of the project " The Typhoon - 90 ", including extremely new researches of ocean in a trace of typhoons "Yansy" (9012) and "Flo" (9019).

When the International Committee of Scientific Unions (ICSU) and the World Meteorological Organization, was united with the efforts to organize the important conference "Disasters, and tropical cyclones" (Beijing, October 1992). Works of conference are published under my edition and three colleagues), I as the co-chairman of conference, has felt special interest to guarantee, that Dr. Pudov will be at conference and will present the report. Both it has presented also it one of bright reports of conference who has convinced everyone was, that the exchange between ocean and an atmosphere at passage of a typhoon occurs much more intensively, than about it usually speak, except for that some results have been deeply theoretically interpreted (see by page 367-376 of Works of conference to familiarize with report. Dr. Pudov, on last which two pages amazing aspects of interaction between behaviour of tropical cyclones and the phenomenon the El-Nino are submitted.

Taking into account stated I think, that high qualification Dr Pudov allows to formulate professionally the represented project which as it seems to me, can represent huge interest and value for reduction of the damage rendered by the natural phenomena. Besides it and his Institute of Experimental Meteorology have all opportunities to lead the project to successful end.

Sir James Lighthill, Chairman ICSU, 12.10.1997

Сэр Джеймс Лайтхилл (1992 год, Пекин)

Вот так, без лишней скромности, я устами Лайтхилла похвалил свою группу. I am sorry.

Но хочу сказать еще пару добрых слов в память об этом человеке. Он родился в Париже в 1924 году. Окончил Кембридж и занялся математикой, быстро добиваясь успехов. Это был английский Колмогоров. Им написана монография по гидродинамике. Эта более чем 250 страничная книга стала учебником всех университетов мира. Сейчас это уже классика. Он был членом Американской, Французской, Английской и многих других Академий Наук. Королева Англии присвоила почетное звание Сэра за его успехи в науке. Его хобби было плавание в Темзе даже при очень низких температурах воды и воздуха. Но, видимо, есть некий предел, который не следует переходить. Это и возраст, и конкретная ситуация окружающего тебя мира. К великому сожалению, Джеймс Лайтхилл, после работы IWTC-4 в тропическом жарком городе Хайкоу (Китай, остров Хайнань) прибыв в родной Лондон, а это был май месяц, снова решил поплыть по своей любимой реке. Его бездыханное тело обнаружили проплывающие мимо отдыхающие на лодке англичане. Был 1998 год. Ему шел 74 год. Это была большая потеря. Он много сделал для меня лично. Вот пример его заботы. Он мне приобрел билеты на самолет в Хайкоу (конечно, на деньги ICSU), где собиралась 4-я Международная Рабочая группа по тропическим циклонам (IWTC-4), выяснив при этом мои пожелания. Я никогда не был в Гонконге, поэтому сказал ему, что было бы не плохо, если бы я там оказался. И вот он прислал билеты моего путешествия через Гонконг! Замечу, что от Гонконга до Хайкоу всего час лета.

UCL

Department of Mathematics University сollege London

Gower Street London WC1E 6BT Telephone 0171-387 7050 Facsimile 0171-383 5519

27 March 1998

Dr. Vladimir Pudov,

Institute of Experimental Meteorology,

Lenin Street 82,

Obninsk, Kaluga region, 249020 RUSSIA.

Dear Dr. Pudov,

I am express-mailing you with this letter the ticket in your name which ICSU has booked for the following flights:-

ON TUESDAY 21 APRIL

REPORT BEFORE 07.00 AT DRAGON AIR DESK, HONG KONG AIRPORT. FLIGHT KA610 DEPARTS 08.00 AND ARRIVES IN HAIKOU AT 09.00.

ON FRIDAY 1 MAY

REPORT BEFORE 08.55 AT HAIKOU AIRPORT.

FLIGHT KA611 DEPARTS 09.55 AND ARRIVES IN HONG KONG AT 10.55.

Please note that the flight number and arrival time on 21 April are not exactly the same as in my earlier FAX (where, I'm afraid, I gave you slightly incorrect figures).

I am very pleased that we have been able to arrange these flights for you. Will you please confirm by FAX your receipt of the ticket?

With best wishes, Yours sincerely,

Но вернемся к повествованию.

Владислав Николаевич Иванов очень четко среагировал на отзывы зарубежных ученых, на результаты наших исследований следа тайфуна “Тэсс” в океане. Практически он полностью положился на меня в решении задач взаимодействия океана и тайфунов. Это было важно для меня и моей группы потому, что сейчас мы сами могли планировать и реализовывать свои экспедиции. А тут еще, как нельзя, кстати, военные поставили перед нами (Гидрометеослужбой СССР) задачу управления тайфунами, выделив для этих целей приличные деньги. Началась гонка между США (проект “Stormfury”) и СССР (проект “Тайфун”) по поиску методов управления тропическими циклонами. Все карты в наших руках. Естественно, мы разыграли эти карты на все 100%! После успешной экспедиции “Тайфун - 75” и заказа военных, в 1976 году лаборатория Иванова преобразуется в отдел Тропической метеорологии. Набирается народ. Приходит молодой специалист Сережа Петриченко после окончания кафедры физики моря МГУ. Иванов направляет Сережу ко мне в группу. Не смотря на разницу в возрасте в 15 лет, мы нашли с ним общий язык и тридцать лет плодотворно работали вместе, пока я в 2006 году по предложению дирекции НПО не перешел в ФИАЦ (Федеральный информационно-аналитический центр). Петриченко мой первый и последний аспирант, которым я руководил. Он более чем успешно защитил диссертацию. Сережа весьма начитан и эрудирован. Интеллигентен. Он готов все променять на возможность чтения своих любимых старых произведений и новых авторов. Он прекрасный исполнитель. Не скромничая, скажу, что вовлек его в увлекательные хобби – горные лыжи и подводный мир. Я отвлекся…

Военные поставили задачу изменения траектории тайфуна и/или изменения его интенсивности. Какие были варианты решения этих задач?

Первое, это изменение потока энергии от океана в тайфун. Энергия его питающая – это водяной пар. Он, поднимаясь в облачных “башнях” до уровня конденсации выделяет тепло и тем самым интенсифицирует тайфун. Давление в центре еще более падает и увеличивается скорость ветра в нем. Увеличить испарение поверхности океана мы не можем. А вот подавить его – задача вполне решабельная. Знакомясь с литературой, мы обнаружили, что для сохранения воды на рисовых плантациях, в СССР используется, так, называемый, “кармидол”. Он разработан на кафедре органической химии Киевского университета. Не долго думая, мы с Владом едем в Киев, и заключаем с кафедрой договор о сотрудничестве. В то время кафедру возглавлял уже старенький профессор Товбин М. В., а лабораторией органической химии заведовал относительно молодой и энергичный Анатолий Васильевич Архаров. Анатолий Васильевич организовал в Киеве для нас экскурсию в пригород на линию обороны Киева.

Пудов, Иванов и Архаров на линии обороны Киева у блиндажа

Члена Военного Совета генерал-лейтенанта Н. С. Хрущева.

(Увы, нет уже ни Влада Иванова , ни Толи Архарова)

Поскольку “кармидола” у них было в достатке, то мы сразу же решили провести его испытания в кольцевом штормовом бассейне академика Василия Владимировича Шулейкина. Он был построен на Южном берегу Крыма, рядом с Симеизом, в пос. Кацивели. Но этот объект был весьма популярен у военных, судостроителей и других научных институтов…

Это был единственный в стране штормовой бассейн таких масштабов. Он позволял развивать различной длины и амплитуды волны, и даже моделировать обрушение волн. Последнее было особенно важно для нас. Но пришлось встать в очередь. Чтобы не терять время, мы испытали “кармидол” в лабораторных условиях, в маленьком аквариуме, а затем в лотке МГУ.

Волнопродукторы последнего позволяли имитировать скорость штормового ветра (12-16 м/сек). Оказалось, что “кармидол” в тех условиях мог подавлять испарение до 60 - 65 %! А шероховатость водной поверхности при ветрах до 3-5 м/сек, уменьшилась на два порядка!

Общий вид штормбассейна.

Наконец, мы получили доступ к штормбассейну. Поехала большая группа наших сотрудников (все-таки, ЮБК), в том числе Толя Архаров. Позже мы с ним стали хорошими друзьями.

Самыми интересными были результаты, полученные в штормбассейне. Оказалось, что “кармидол” сильно влияет на спектры волнения. Так энергия волн при наличии пленки “кармидола” уменьшается более чем на 20 %, а обрушение волн и, соответственно, генерация брызг резко сокращаются. При этом спектр размеров брызг также существенно сокращается! Все эти результаты настроили нас на оптимистический лад, но нужно было еще апробировать работу со специальным буем, который создали Сережа Петриченко, Валера Андреев и Саша Романов. Это был маленький, легкий буй с кучей датчиков температуры, влажности и давления. Изюминкой буя был дистанционно управляемый механизм вертикального зондирования тонкого поверхностного слоя воды датчиком температуры, размерами 0.1 мм в диаметре. При этом чтобы избежать влияния поверхностного натяжения воды измерения температуры этим датчиком проводились при его подъеме из воды, при прокалывании поверхностной пленки и выходе в атмосферу. Этот буй мог уходить от борта (для чистоты эксперимента) на расстояние около 300 метров. А Слава Королев написал программы обработки данных на компьютере в реальном масштабе времени. Для отработки методики исследований мы предварительно провели эксперимент на Ладоге и Онеге на небольшом судне института озероведения АН СССР (г. Ленинград).

Параллельно мы апробировали второй возможный способ подавления тропических циклонов – понижение температуры воды путем создания искусственного апвеллинга. Эксперименты проводились нами на Бездон – озере. Это Калужская область. Вблизи знаменитой Зайцевой горы, где проходили страшные бои во время второй Мировой войны…

Апвеллинг создавали двумя путями. Первый - воздушный лифт. Второй – чисто механический подъем воды из под термоклина. Но, к сожалению, поднятая холодная вода плохо перемешивалась с более теплой водой, а потому быстро тонула. Пришлось отказаться от этой идеи, хотя американцы позднее взяли идею создания искусственного апвеллинга на вооружение (см. статью в журнале “Проблемы анализа риска”, 2008, том 5, N 1, стр.62-71).

Пару слов об экспедиции на Бездон. Было прекрасное лето. Тьма грибов и ягод (малины). Там на берегу установили палатку – шатер, которая была как бы штабом, столовой и местом сбора всех желающих. Вокруг расставили палатки под жилье. А желающих понаехало много. Кроме нас, непосредственных исполнителей работ, приехали и отдыхающие. Это и Игорь Некрасов, Орданович, Иванов, мое семейство. Из Свердловска приехали незнакомые между собой сестра моей жены – Люба, и мой приятель - Слава Виноградов. Такое скопление народа, как на курорте, создавало приятную атмосферу и для работы и для отдыха. Правда, москвичи приезжали эпизодически, так же как и Влад…

Слава Виноградов и я на Бездон озере.

А вот знакомство на озере Любы и Славы закончилось большой любовью и женитьбой! Правда, после 17 лет совместной жизни они все же расстались. А жаль…

В озере водилась тьма карпов потрясающих размеров. По вечерам было хорошо слышно их чмоканье. Но на удочки и другие снасти они не ловились. Были сыты. Только мне с ружьем иногда удавалось посадить на гарпун пару килограмм вкусной рыбы. Но это озеро было заповедным, и стрелять рыбу запрещалось. Поэтому это удовольствие приходилось ловить весьма редко…

Кстати, замечу, что мы сделали благое дело для Минприроды. Мы составили батиметрическую, очень детальную карту глубин озера и передали им. Насколько я помню, самая большая глубина озера составляла 35 метров. Дно илистое, местами, около берега встречается мелкая галька. Площадь озера около 30 га…

Вот так весь 1976 год мы посвятили локальным экспериментам, фактически готовясь к выходу в океан…

На 1978 год Влад снова запланировал 4-х судовую экспедицию в Филиппинское море. На этот раз Коллегия легко утвердила ее, а в благодарность Лидии Андреевне мы включили ее в состав гидрологического отряда экспедиции. Чтобы окончательно апробировать методику работы с буем в открытом океане, в 1977 году мы втроем (Сережа Петриченко, Саша Смирнов и я) сходили в Атлантику на судне погоды “Георгий Ушаков”. Выход и возвращение были в Одессе. Это было прекрасно – не нужен 9 часовой перелет во Владик! Правда, приход в Одессу совпал с Новым годом. Нам пришлось быстренько смотаться домой, а потом снова возвращаться на судно с тем, чтобы забрать все оборудование…