По следам Миклухо Маклая 6 страница

Это был сентябрь-декабрь месяцы. Экспедиция состояла из 3 судов. Был сделан один разрез следа тайфуна “Кит” всеми тремя судами. На НИСП “Волна” впервые был опробован “термотрал”, созданный в ЦКБ по нашему техническому заданию. В штилевых условиях были получены принципиально новые результаты. С помощью нашего маленького буя, его датчиков удалось исследовать тонкий характер энергообмена между океаном и атмосферой при слабых ветрах, как при наличии Солнца, так и в ночное время. Оказалось, что энергообмен в дневное время носит существенно нестационарный характер (если кому интересно см. “Доклады АН СССР”, том 267, No 6, за 1982). Наличие приводной инверсии температуры было уже известно, в том числе и по нашим работам. Но оказалось, что накапливаемая влага в под инверсионным слоем рано или поздно его прорывает, и она выносится в более высокие слои атмосферы. Порой можно было даже наблюдать формирование легкого облачка над прорывом инверсионного слоя. Такой нестационарный обмен мы назвали “взрывами турбулентности”. Хотя эти результаты прошли не замеченными в научных кругах, я, тем не менее, считаю, что они еще скажут свое слово. Природа многомерна и в пространстве и во времени. Так вот, я думаю, что “взрывы турбулентности”, тропические циклоны и Эль-Ниньо – это все элементы энергообмена между перегретым океаном и атмосферой. Только они имеют разные пространственно-временные масштабы. Да, я увлекся некоей “философией”…

1988 год. Пятая Советско-Вьетнамская экспедиция.

В рамках межправительственного соглашения между СССР и СРВ с июня по ноябрь 1988 года в Южно-Китайском море проводилась пятая Советско-Вьетнамская морская экспедиция...

Выйдя из Владивостока в свой 48 рейс с полумесячным опозданием, научное судно "Прилив", обшарпанное, грязное, с горами мусора в лабораториях и некоторых каютах, с почти пустыми продовольственными закромами, сразу же приступило к интенсивной работе. А природа, будто специально ожидала его, чтобы испытать на прочность после 3-месячного заводского ремонта. Один за другим пошли тропические циклоны "Мэйми", "Рэд" и "Рубби". И хотя некоторые из них достигали всего лишь стадии сильного тропического шторма, а "Прилив" находился от их центра на расстоянии 300-400 км. волнение моря достигало 8-9 баллов по Бофорту. Но работать было можно. Такая ситуация была почти весь второй этап, по окончании которого мы быстренько покатились на юг - в любимый Сингапур...

После захода в Сингапур, судно прямым ходом направилось в Дананг (СРВ), где взяли на борт двух вьетнамских специалистов - кандидата наук Нгуен Вьет Фонга и зав. отделом Океанологического института АН СРВ Нгуен То Тыонга. Им были предоставлены две каюты на верхней палубе, выделен стол в кают-компании, проявлено максимум внимания со стороны экипажа и руководства экспедиции. Но это все их трогало не более суток после выхода из порта Дананг. В море вновь шторм. Наши гости перестали ходить в кают-компанию и лаборатории, их перестал интересовать окружающий мир. У меня одно из запоминающихся впечатлений о рейсе – это вид двух несчастных. Когда ни зайдешь, они лежат, прижавшись, друг к другу на постели в одной из кают. Оказывается в дополнение к ужасам качки, им было еще жутко холодно. Пришлось попросить выключить кондиционеры в их каютах.

В конце двухнедельного полигона на синоптических картах появился тайфун "Скип". В стадии тайфуна он "благополучно" миновал Филиппины, где утопил пассажирский паром и два небольших военных судна, и слегка ослабленный, вышел в наш район - в Южно-Китайское море. Поскольку японские синоптики давали максимальную скорость ветра всего 45 узлов (22-23 м/сек), было решено далеко не уходить от траектории его центра. Мы спустились на один градус (110 км) южнее и вновь стали вести наблюдения, измеряя все, что только можно измерить. "Скип" в это время, находясь прямо по меридиану севернее нас, замедлил свое движение до полной остановки. Но что-то очень заметны, стали расхождения в данных японских синоптиков и наших метеорологов. Японцы дают те же 22-23 м/сек, у нас 26-28 м/сек, в порывах до 34 м/сек. Они дают медленное заполнение ТЦ на 2 мб за 6 часов, по нашим данным давление не растет, а падает, хотя и медленно. Это расхождение начинаем ощущать физически. То вместе с креслом летишь в угол лаборатории, после чего приходиться пристегивать кресло, то суп из тарелки выливаешь в лучшем случае на стол кают-компании...

Когда камбуз перестал готовить первое, аэрологические зонды перестали подниматься, а за борт нельзя опустить различные измерители, стало ясно, что наше судно находится в зоне максимальных ветров сильного тропического шторма. Ни каких работ - судно штормует...

Но каково зрелище! Высота волн достигает 10-12 метров, ветер 30-34 м/сек. Мощные ливни. Темная, тяжелая облачность почти цепляется за мачты. Впечатляет вид волн. Почти полностью исчезло типичное обрушение волн. Их гребни срываются ветром и эта масса воды летит как альбатрос, пытаясь обогнуть гребень следующей волны, но шлепается в водяную прозрачную стену. Видны только белые полосы на волнах от капель дождя и брызг, которые как трассеры оставляют свои следы. Судно же сотрясает очередной многотонный удар волны. На нижней палубе не выдерживают два иллюминатора - залиты жилые каюты. Капитан решает уйти из этой опасной зоны, тем более что поджимает время. По плану нужно идти в Дананг. Но стоило только чуть развернуть судно и прибавить ход, как крен при ударе волны достигает критического значения. Разворот не удался. Заполнили все пустые танки забортной водой и вновь легли носом против волны и продолжили штормование. Благо "Скип" начал движение в сторону Дананга, правда, более медленное, чем бы хотелось. И так трое суток изматывающей качки...

Кают-компания почти пустая. Многие перестали принимать пищу и вообще выходить из своих кают. Особенно страшно ночью, когда квадратный иллюминатор моей каюты, расположенной на верхней палубе, ложится на воду. В это время судно замирает, думая то ли ему вставать, то ли опрокидываться. А ты начинаешь мысленно прокладывать путь выхода из каюты наружу, если судно сделает "оверкиль". Нервы не выдерживают, и ты идешь в штурманскую рубку. Там тоже напряженная тишина, но зато ты не один. Матрос у руля, штурман и капитан у иллюминаторов, вглядывающихся в ночную темень, иногда рассекаемую ярким светом молний. При каждом нырке сто четырехметровый "Прилив" с "головой" уходит под воду. Гигантская масса прозрачной и фосфоресцирующей воды прокатывается через этот малюсенький белый кораблик...

Проводив нас почти до Дананга остатки тайфуна "Скип" заполнились вблизи береговой линии. Мы вошли в красивый, но весь пере баламученный залив, на берегу которого раскинулся г. Дананг. Как только власти оформили наш заход оба, чуть живые вьетнамца быстренько покинули судно. После подписания "Памятной записки", передачи данных вьетнамской стороне и проведения совместного семинара официальная часть Советско-Вьетнамской экспедиции закончилась.

Резюмируя эмоциональную часть рейса, приведу слова Сережи Нетребы, известного в Обнинске альпиниста, который впервые попал в такую экспедицию: "На палубе "Прилива" я получил столько же эмоций, сколько при восхождениях на пик Коммунизма и Килиманджаро вместе взятых".

Результаты этой экспедиции резонировали в мире ученых, изучающих тропические ураганы. Нас стали часто приглашать с докладами на различные международные симпозиумы и конференции. А наши уникальные данные были адаптированы в прогностические модели тропических ураганов, что позволило существенно сократить ошибки прогноза их траекторий…

1889 год. ЦКБ изготовило опытный образец “термотрала”. Это такая гирлянда датчиков температуры и электропроводности воды с заглубителями, которую можно тащить походу судна и записывать информацию прямо на борту. При этом в зависимости от скорости движения измерения можно проводить на различных глубинах. И вот мы решили провести испытания “термотрала” в районе течения Куросио. Но вдруг из Комитета приходит приказ откомандировать меня во Владивосток в 49 рейс НИС “Академик Королев” в качестве зам. начальника экспедиции. Начальником был Виктор Петрович Тунеголовец – представитель ДВНИГМИ (Владивосток). Ни чего не поделаешь. Приказ есть приказ. Ребята, во главе с Сережой Петриченко (начальник отряда) пошли без меня, а я полетел (боже, в который раз, во Владивосток!). 1-2 июня нами был выполнен гидрологический разрез вдоль 5⁰ с.ш. между 132 и 138⁰ в.д. вдоль сильного Межпассатного течения. А уже 4 июня параллельно нашему разрезу, но чуть севернее по 8⁰ с.ш., прошел тайфун “Дот (8905)”. 7-8 июня мы повторили свой первый разрез. Оказалось, что на периферии тайфуна, в зоне даунвеллинга (опускания поверхностных вод), на глубинах до 450 – 500 метров были сформированы термические аномалии, достигающие 6 градусов С! Временная зависимость приращения доступной потенциальной энергии показала, что время жизни этих аномалий может быть весьма большим. И действительно. Мы повторяли еще пару раз эти разрезы спустя 330 и 1060 часов. Оказалось, что даже в зоне столь сильного течения эти аномалии сохраняли свое местоположение, хотя энергия их, естественно, диссипировала. По этим данным удалось рассчитать коэффициенты вертикального и горизонтального турбулентного обмена. Что позднее нашло свое отражение в некоторых моделях. Это также было новым результатом…

1990 год. Год проведения Международного эксперимента в районе зарождения и эволюции тайфунов – в гнезде тайфунов (Филиппинское море). Перед проведением эксперимента к нам, в ИЭМ приехала американская делегация для согласования и координации проведения столь масштабного эксперимента. Делегацию возглавлял Др. Боб Шитц (Bob Sheets), тогдашний директор Национального центра ураганов в Майями. Кстати, он написал прекрасную книгу “Hurricane Watch”. Для русских исследователей ее перевод был бы весьма полезен. В составе американской делегации были еще представитель военно-морских сил США – Расс Елсберри (Rassel Elsberry) и мой давний знакомый Питер Блэк (Peter Gerard Black). Координационный Совет возглавлял Виктор Петрович Тесленко. Заседали два дня в директорском конференц-зале. Поскольку вся гидрологическая часть исследований В. П. Тесленко возложил на меня, то мне и пришлось выбирать район и время проведения исследований. Естественно, время и район исследований я выбрал заранее. Когда все это было аргументировано, и доложено на нашем с американцами сборище, то все согласились. Это было прекрасно. Затем был устроен прием в честь гостей в ресторане “Юбилейный”. Где, к сожалению, было много прилепившихся к нашей компании, впечатление от которой было испорчено некоторыми перепившими. Но зато наши друзья – американцы воочию разглядели кусочек “русской души”. На следующий день я пригласил Боба и Элсберри к себе домой – в Протву. При этом сделал большую глупость, не пригласив Боба Шитца – руководителя американской делегации. Но у меня была всего на всего “копейка” (ВАЗ-2101). Места в ней хватало максимум на пять не грузных людей. При этом нам обязательно нужна была Роза Арзуманян (наша переводчица) и к тому же очень жаждал посетить мой дом Павел Николаевич Свиркунов. Ну, как я мог ему отказать. Замечу, что Питер и Рас были под два метра. Мест просто не было…

При подъезде к Протве, я показал направо и сказал, что вот мой лес, где я бегаю. На что тут же среагировал Элсберри. Он спросил – этот лес весь Ваш? Тогда до меня дошло, что американцам не понять выражение - “это все колхозное – это все мое”.

И вот еле втиснувшись в машину, мы поехали в Протву. Лиля приготовила пельмени, закупили русской водки, еще чего-то и встреча началась в моей маленькой двухкомнатной квартире с водки и селедки! Пельмени для американцев, что нож в сердце. Тесто с мясом!!! Тем не менее, это было основное блюдо. Они были вынуждены, есть эти противные пельмени! Естественно, кроме гостей были и мои дети. Сережа, Лена - его жена, и мой шестилетний внук Данила. Места было мало, но, как мне показалось, всем было весело и интересно. По крайней мере, я уверен, что было интересно американцам…

Все это происходило где-то весной, а летом, в июле мы, были уже во Владивостоке. Международный эксперимент начался:

Американский – ТСМ-90, стран Юго-восточной Азии, включая Японию, - “Спектрум” и наш “Тайфун-90”…

Район нашего полигона и время начала работ было выбрано чрезвычайно удачно. Мы успели четырьмя судами сделать фоновую, не возмущенную тайфунами, гидрометеорологическую съемку акватории океана между 13 и 22⁰ с.ш.; 126 и 140⁰ в.д. (на общей площади около 1.2 миллиона квадратных км). После съемки, как по заказу, тайфуны пошли один, за другим.

Тайфуны 9012, 9017, 9018 и 9019 (первые две цифры - год; вторые - порядковый номер тайфуна в данном году) были исследованы нами достаточно детально. Мы с борта судов, американцы с помощью сбрасываемых буев и самолетов, базировавшихся на острове Гуам, филиппинцы и вьетнамцы с помощью своих радарных сетей. Нашему флагману, где было все руководство “Тайфун - 90”, особенно досталось от “Янси (9012)”. Мы решили идти параллельным курсом и проводить измерения пока волна, и ветер позволят это делать. Волны были настолько могучими, что на корме были погнуты бортовые металлические леера, а с палубы было сорвано устройство для запуска аэрологических зондов. Пришлось на этом остановиться и отвалить подальше от траектории тайфуна. Но! По опреснению поверхностных вод после прохождения “Янси” нам удалось получить весьма интересные данные по осадкам перед углублением тайфуна. Осадки это та энергия, которую тайфун получил от океана и за счет которой он интенсифицировался. Зная количество выпавших осадков в следе тайфуна, легко рассчитывается поток энергии от океана и можно прогнозировать дальнейшую эволюцию тайфуна. Это были настолько уникальные данные, что они вызвали резонанс в научной сфере по проблемам тайфунов (ураганов). Эти результаты позже обсуждались на V Международной рабочей группе по тропическим циклонам в Кэрнсе (Австралия). Более детально об этом я скажу ниже.

После завершения первого этапа экспедиции все суда, кроме НИС “Академик Ширшов”, пошли на заход в Манилу. “Ширшов” пошел в Шанхай. После месячной жизни в штормовых условиях мы с удовольствием ступили на твердую землю. Сережа Петриченко, Галя Недоступенко, Саша Смирнов и я пошли гулять по городу. Зашли в какой-то универсам. Там Сережа обратил внимание на стоимость спиртного. Оно так дешево стоило, что Сергей стал брать не по “штучно”, а по площади. Попросил разных напитков на один квадратный метр! Это было феноменально. Продавщица аккуратно расставила бутылки ровно на квадратный метр, который предварительно был измерен линейкой. И вот загрузившись этими филиппинскими напитками, мы вернулись на судно…

Моя каюта была рядом с каютой начальника экспедиции – Виктором Петровичем Тесленко. Как только я вошел к себе раздался звонок. Виктор Петрович говорит, что он слышал, что я вошел и приглашает меня к себе. Все ждут, когда я появлюсь, поскольку на столе стоит полная бутылка виски, предназначенная мне от штаба управления экспериментом. Захожу в каюту. Там дым коромыслом. Полно людей. Там и филиппинцы, американцы, вьетнамцы и еще Бог знает кто. Повернуться не где. Виктор Петрович весь в поту (больной человек) сидит до пояса голый – духота невозможная. Я подсел к нему и сказал, что ему нужно поберечь себя, а потому я всех сейчас выпровожу в конференц-зал. Я так и сделал. Все перешли в конференц-зал, благо он был рядом с каютой начальника и там продолжили начатое. Виктора Петровича я не пустил туда, а увел в спальню и уложил спать. Открыл при этом все иллюминаторы и на полную мощь включил кондиционеры. Вот такая была Международная встреча для обсуждения результатов первого этапа экспедиции…

Простояв трое суток, немного придя в себя – снова пошли на полигон. Работы были продолжены. Если судить по объему полученной информации, то эта комплексная экспедиция была на редкость удачной. Все страны-участники экспедиции обменялись между собой полученной информацией. Потом многие годы были посвящены обработке и анализу полученных результатов…

Но я хочу вспомнить Виктора Петровича Тесленко добрыми словами. Он, инвалид, но рвался всегда в “бой”. Он командовал двумя морскими экспедициями. Первая - на Кубе, вторая –“Тайфун - 90”. Экспедиция среди скопища тайфунов. Нужно отдать должное его силе воли! При этом он ни когда не позволял себе повышать голос на подчиненных ему людей. А это дорогого стоит. Только мелкие людишки, прорвавшись по стопам папаш или мамаш, бывших советских чиновников, в начальники позволяют себе унижать подчиненных им людей. На самом деле они унижают, прежде всего, себя. Но их уровень мироощущения не позволяет им это понять…

Виктор Петрович никогда не уходил от ответственности. Напротив, всегда старался ее взять на себя, даже если он и не был виновным. Вот лишь два примера, характеризующие его как человека с Большой буквы.

Первый. Руководство судовладельца, т.е. директор ДАВНИГМИ Валентин Григорьевич Федорей, и его отдел морских экспедиций решили, что экспедиция “Тайфун-90” проходит в очень суровых условиях. Поэтому они всем сотрудникам своего Института подняли валютную зарплату на время экспедиции. Это было несправедливо по отношению к другим, т.е. к нам, прикомандированным из России. Все работали в равных условиях. Виктор Петрович через Комитет добился справедливости. Валютную зарплату прибавили всем.

Второй пример. По возвращении из Сингапура (последнего захода в этой экспедиции) во Владивосток на нашем пути оказался миленький атолл. Атолл Хелен. Я договорился с капитаном – Геннадием Николаевичем Чубуковым – что мы сделаем вылазку часов на 5-6 на этот атолл с тем, чтобы народ смог полюбоваться сказочным подводным миром. Ведь многие обнинцы, да и не только, в глаза не видели живые кораллы и все веселое рыбное коралловое царство. Кроме того, как всегда, нужно было наломать кораллов (это был постоянный заказ Госкомгидромета). И вот на двух ботах (один для кораллов) человек полсотни вываливаются на отмели среди россыпи разноцветных кораллов. Только полсотни полуголых поп видны на поверхности. Сколько восторга! Кстати, с таким же энтузиазмом среди этих поп плавала песчаная акула. Чтобы не испортить праздник я не стал ни кого предупреждать, что среди этой массы людей плавает “страшная акула”. На самом деле, песчаные акулы это самый безобидный вид из всех других видов акул. Я это хорошо знал. Но кто мог знать, что на атолле несут службу шесть американских специалистов. Кстати, атолл находился под юрисдикцией США. Мы, конечно, свое взяли, но буквально на следующий день наш МИД (!) получает ноту от Госдепа США. И эта волна покатилась вниз. Сначала втык начальнику нашего Комитета, от него втык дирекции ДВНИГМИ. После этого Федорей пригрозил увольнением капитану. Кстати, очень опытный капитан и порядочный человек. Вот тут-то Виктор Петрович и взял всю ответственность на себя, заявив, что это он как начальник экспедиции приказал осуществить такую высадку. И как-то тихо, тихо все это было спущено на тормозах. Мне не известно, как там разобрались в МИДе, но процесс затих.

К сожалению, буквально, через несколько дней после прилета домой Виктор Петрович скончался.

Часть третья